Контакт первой степени тяжести   ::   Горюнов Андрей

— Вы ему звонили домой после возвращения? Хотя бы раз?

— Звонил, конечно! Первый раз в тот же день, как приехали — часа через два.

— Ну? Подошел он?

— Нет, не подошел.

— Цель вашего звонка какова была — или опять не помните?

— Нет, это помню: мы в баню решили по приезде сходить.

— Вас не смутило, что он не снял трубку?

— Нет. А что тут такого? Мог задрыхнуть, например: мы ночью в поезде часа два только спали. Он мог с соседом в баню завалиться, меня не дожидаясь. Мы ведь «железно» с ним не договаривались, а так…

— Как — «так»?

— В сослагательном наклонении: хорошо бы да если бы…

— А последний раз, не помните — когда вы звонили ему? Самый последний раз? Вы звонили? Да или нет?

— Позавчера звонил. Чтоб пригласить сюда, на вернисаж.

— И никого? Опять не подошел, верно?

— Вы просто ясновидящий, господин следователь!

— Убедились теперь?

— Ничего не вижу убедительного и удивительного. Дело обычное. Сорвался куда-нибудь, закрутился, в Репино махнул, в Комарове, в Коктебель… И работает там. А может, любовь крутит. Или пьет равномерно. А скорее всего — и то, и другое, и третье. В каком-нибудь доме творчества — пьет с композитором Вертибутылкиным, спит с поэтессой Хрюкиной, философствует — с бомжом Аникудыкиным. Дело житейское, как говорил Карлсон на крыше. Ничего загадочного. В четверг объявится. Это же Тренихин!

— В четверг объявится, вы сказали? — насторожился следователь.

— Да это к слову! Может быть, во вторник к ужину — седьмого октября. Не знаю. И не удивлюсь.