Конь бледный еврея Бейлиса   ::   Рябов Гелий

- Древняя, ей лет сто..."), под пальцами - ворс ковра - развернуть этот ковер, как можно скорее развернуть! И вот руки нащупывают что-то теплое еще, что-то скользкое, мягкое...

Дрожь била Зинаиду Петровну, в глазах застыли испуг и удивление.

- Ужас какой... - произнесла едва слышно, Катя закивала мелко-мелко.

- Я думала - щас умру!

- Кто же там был, в ванной этой? - спросил Мищук.

- Мальчик... - одними губами произнесла Катя. - Кто же еще...

- Но вы убедились? - настаивал Красовский.

- Как я могла? - Катя развела руками. - Свет не зажжешь - я даже не знаю, где она держит спички и где лампу ставит на ночь; щупать же его, тискать - не-е... Я в поту смертном стояла, как вы думаете? К тому же - она меня закричала, и я вернулась.

- Понятно... - кивнул Мищук.

- А я, господа, уверен, что так и есть, - с жаром сказал Красовский. Смотрите: скользко - это кровь. Мягко - это тело. Заманили и убили - ясно, как день! Воры его не стеснялись, а позже мальчишки прутики не поделили он и отомстил!

- Я еще слышала... - вдруг вступила Катя. - Когда они, воры, на кухне бубнили, Рудзинский и говорит: "А чтобы нас на понт сыскари не взяли надобно его разделать. Под жидов. Нас тогда вовек не найдут!"

- Вы... Это точно слышали? - Мищук заметно взволновался.

- Зачем мне сочинять? - бесстрастно возразила Катя.- Я не актриса, мне популярности не надобно.

- Ишь, словцо... - заметил Красовский. - Образованны вы, Екатерина Ивановна...