JК
Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 3 :: Солженицын Александр Исаевич
Страница: 1388 из 1437А улыбка всегдашняя – добродушно-хитроватая, и добродушно-радушно разводил он руки, встречая каждого нового гостя, – а вот и Фёдора Фёдоровича Кокошкина!
А Кокошкин и сам блистал как главный юбиляр, да – по-кокошкински: франтовски одетый, сверкающий белизною и стеколками, веретенно-стройный, закованно-крахмальный, а на маленьком сухоньком личике – чёрные усы почти по-вильгельмовски загнуты тонкими воинственными пиками вверх, но и всем этим Кокошкин как будто скрывал, а скрыть не мог, что сам он – эстет, мечта и нежность. Он – сиял, и взгляд его был – задумчиво-радужный.
Винавер обнял его простоватым движением и поцеловал, но так, чтоб не испортить это картинное чудо. И не сломать: изысканная подобранность Кокошкина всегда вызывала опасение, не прячет ли он за ней нездоровье.
Боже, сколько их соединяло, от самой Первой Думы! Сколько решающих ночных совещаний разделили они! Сколько исторических документов составили совместно прежде – начиная от бессмертного Выборгского воззвания в июльскую ночь – и снова, в новый прибой, новый орлиный полёт – воззвание Временного правительства – «свершилось великое!» – и вместе же работали теперь над проектом Учредительного Собрания. Какой рок сводил их руки над самыми великими документами!
Да ведь программа Февральской революции – это и есть программа нашей Первой Думы! Все попытки вразумить власть оказались тщетны.
Да, конечно, они оба и сегодня расплачивались за Выборгское воззвание: не имели права избираться в три последние Думы, оттого их имена не стояли так высоко у публики – и они не смогли войти прямо во Временное правительство. Но поддерживали его из-за кулис своими перьями и советами.
А Кокошкин и сам блистал как главный юбиляр, да – по-кокошкински: франтовски одетый, сверкающий белизною и стеколками, веретенно-стройный, закованно-крахмальный, а на маленьком сухоньком личике – чёрные усы почти по-вильгельмовски загнуты тонкими воинственными пиками вверх, но и всем этим Кокошкин как будто скрывал, а скрыть не мог, что сам он – эстет, мечта и нежность. Он – сиял, и взгляд его был – задумчиво-радужный.
Винавер обнял его простоватым движением и поцеловал, но так, чтоб не испортить это картинное чудо. И не сломать: изысканная подобранность Кокошкина всегда вызывала опасение, не прячет ли он за ней нездоровье.
Боже, сколько их соединяло, от самой Первой Думы! Сколько решающих ночных совещаний разделили они! Сколько исторических документов составили совместно прежде – начиная от бессмертного Выборгского воззвания в июльскую ночь – и снова, в новый прибой, новый орлиный полёт – воззвание Временного правительства – «свершилось великое!» – и вместе же работали теперь над проектом Учредительного Собрания. Какой рок сводил их руки над самыми великими документами!
Да ведь программа Февральской революции – это и есть программа нашей Первой Думы! Все попытки вразумить власть оказались тщетны.
Да, конечно, они оба и сегодня расплачивались за Выборгское воззвание: не имели права избираться в три последние Думы, оттого их имена не стояли так высоко у публики – и они не смогли войти прямо во Временное правительство. Но поддерживали его из-за кулис своими перьями и советами.