Амнистия   ::   Троицкий Андрей Борисович

Через час хозяин квартиры пенсионер дядя Коля Мухин, друг покойного отца Локтева, покормив гостя обедом, очистил от бумаг круглый стол в большой комнате, водрузил на него шахматную доску. Локтев, уже изливший Мухину душу, ожидал слов поддержки или совета, но дядя Коля молчал, сосредоточенно расставляя шахматные фигуры на доске. Сев за стол, Локтев бездумно передвинул белую королевскую пешку.

– Ну, что ты терзаешься? – прищурив глаза, Мухин посмотрел на Локтева то ли с сожалением, то ли с жалостью и сделал свой ход. – Поздно пить боржоми, когда… Когда все за тебя решают другие люди.

– Что мне делать?

– Если бы у тебя был выбор, я бы ответил так: выбирай, сынок, из хорошего лучшее. А так, что скажешь?

– Черт возьми, я приехал в Москву, чтобы работать, чтобы писать пьесы, участвовать в их постановке, – Локтев сделал ход конем. – А вместо этого… Меня принуждают стать милицейским стукачом. Я уже не драматург, а Кактус.

– Сейчас из этого говняного потока тебе не выбраться, – сказал Мухин. – Остается плыть по течению. Но, возможно, случай представится позже. Пока не торопи события. У меня есть один знакомый, по фамилии Журавлев. Он бывший сыщик уголовного розыска. Теперь в отставке по возрасту. У него свое маленькое детективное агентство. Не знаю, чем он точно занимается, подглядывает в щелку за неверными женами или ищет угнанные машины. Но человек он дельный. Надо тебе к нему сходить, я адресок тебе напишу. И с Журавлевым переговорю.

– Пустое это, – Локтев сделал следующий ход.

– А ты все-таки к нему сходи, – Мухин погрозил Локтеву пальцем.