JК
Линейный корабль (Хорнблауэр - 6) :: Форестер Сесил Скотт
Страница: 248 из 281Если четыре линейных корабля ушли без боя, значит, Хорнблоуэра до конца жизни спишут в запас, если не хуже. Хорнблоуэр сохранял бесстрастное выражение: он гордился, что это ему удается.
- Пожалуйста, мистер Джерард, положите судно на правый галс.
Возможно, французы ночью изменили курс и давно затерялись в западном Средиземноморье, однако Хорнблоуэр в это не верил. Его офицеры не могут и вообразить, как расхлябанны и неумелы французы. Если Джерард вынужден был взять рифы, они вполне могли лечь в дрейф. И Буш, и Джерард не в меру ревностны - за ночь "Сатерленд", вполне возможно, оторвался миль на двадцать. Хорнблоуэр не сомневался, что, вернувшись, увидит неприятеля.
Вернее, не сомневался в той мере, в какой это касалось его математического ума. Не в его власти было совладать с тошнотворной пустотой в груди, с участившимся пульсом, он мог только прятать их под маской невозмутимости, стоять, не шелохнувшись, хотя волнение гнало расхаживать взад-вперед. Тут он придумал занятие, которое поможет отвлечься и вместе с тем не выдаст его переживаний.
- Позовите моего вестового, - сказал он. Руки почти не дрожали, так что он смог побриться, а искупавшись под холодной струей из помпы, даже приободрился по-настоящему. Он надел чистое белье, тщательно счесал на пробор редеющие волосы, даже слишком тщательно: еще под помпой он сказал себе, что французов увидят, пока он заканчивает туалет. Однако с пробором было покончено, ни малейших предлогов тянуть у зеркала не оставалось, а известий о неприятеле по-прежнему никаких.
- Пожалуйста, мистер Джерард, положите судно на правый галс.
Возможно, французы ночью изменили курс и давно затерялись в западном Средиземноморье, однако Хорнблоуэр в это не верил. Его офицеры не могут и вообразить, как расхлябанны и неумелы французы. Если Джерард вынужден был взять рифы, они вполне могли лечь в дрейф. И Буш, и Джерард не в меру ревностны - за ночь "Сатерленд", вполне возможно, оторвался миль на двадцать. Хорнблоуэр не сомневался, что, вернувшись, увидит неприятеля.
Вернее, не сомневался в той мере, в какой это касалось его математического ума. Не в его власти было совладать с тошнотворной пустотой в груди, с участившимся пульсом, он мог только прятать их под маской невозмутимости, стоять, не шелохнувшись, хотя волнение гнало расхаживать взад-вперед. Тут он придумал занятие, которое поможет отвлечься и вместе с тем не выдаст его переживаний.
- Позовите моего вестового, - сказал он. Руки почти не дрожали, так что он смог побриться, а искупавшись под холодной струей из помпы, даже приободрился по-настоящему. Он надел чистое белье, тщательно счесал на пробор редеющие волосы, даже слишком тщательно: еще под помпой он сказал себе, что французов увидят, пока он заканчивает туалет. Однако с пробором было покончено, ни малейших предлогов тянуть у зеркала не оставалось, а известий о неприятеле по-прежнему никаких.