JК
М - значит магия :: Гейман Нил
Страница: 134 из 180- Или украла шиллинг?
– Ни разу ничего не крала, хоть бы и платка. Вообще-то, - весело добавила она, - самоубийцы вон там, за кустом боярышника, а висельники - в зарослях ежевики, оба-двое. Один чеканил монету, а другой был разбойник с большой дороги, хотя я лично думаю, вряд ли - небось, обирал запоздавших прохожих.
– Вон что, - сказал Ник. Потом в нем проснулись былые подозрения и он осторожно спросил:
– Тут, говорят, похоронили ведьму?
Она кивнула.
– Сначала утопили, потом сожгли, а уж потом похоронили и даже надгробия не поставили.
– Тебя утопили и сожгли?
Она уселась на кучу травы рядом с ним и положила холодные ладони на его ноющую ногу.
– Приходят это они ко мне прямо на рассвете, я и проснуться не успела, и вытаскивают меня прямо посередь деревенского луга. «Ты, - кричат, - ведьма!», а сами все жирные, гладкие, розовые с утра, что твои поросята, отмытые, чтобы на рынок везти. И выходят по одному вперед, и начинают, что у них-де и молоко киснет, и лошади хромеют, и тут встает мистрис Джемайма, самая жирная, поросявая, и гладкая из всех, и говорит, что ей вот Соломон Поррит дал от ворот поворот, а вместо того так и вьется у бани подглядывать, что оса над медом, и это, говорит, я его так заговорила, и бедняжку как есть околдовала. И тогда привязали меня к стулу и давай макать в утиный пруд, мол, если я ведьма, так мне ничего не будет, не утону, а если не ведьма, тогда да.
– Ни разу ничего не крала, хоть бы и платка. Вообще-то, - весело добавила она, - самоубийцы вон там, за кустом боярышника, а висельники - в зарослях ежевики, оба-двое. Один чеканил монету, а другой был разбойник с большой дороги, хотя я лично думаю, вряд ли - небось, обирал запоздавших прохожих.
– Вон что, - сказал Ник. Потом в нем проснулись былые подозрения и он осторожно спросил:
– Тут, говорят, похоронили ведьму?
Она кивнула.
– Сначала утопили, потом сожгли, а уж потом похоронили и даже надгробия не поставили.
– Тебя утопили и сожгли?
Она уселась на кучу травы рядом с ним и положила холодные ладони на его ноющую ногу.
– Приходят это они ко мне прямо на рассвете, я и проснуться не успела, и вытаскивают меня прямо посередь деревенского луга. «Ты, - кричат, - ведьма!», а сами все жирные, гладкие, розовые с утра, что твои поросята, отмытые, чтобы на рынок везти. И выходят по одному вперед, и начинают, что у них-де и молоко киснет, и лошади хромеют, и тут встает мистрис Джемайма, самая жирная, поросявая, и гладкая из всех, и говорит, что ей вот Соломон Поррит дал от ворот поворот, а вместо того так и вьется у бани подглядывать, что оса над медом, и это, говорит, я его так заговорила, и бедняжку как есть околдовала. И тогда привязали меня к стулу и давай макать в утиный пруд, мол, если я ведьма, так мне ничего не будет, не утону, а если не ведьма, тогда да.