JК
Метро 2034 :: Глуховский Дмитрий
Страница: 21 из 25Три дня назад, когда упыри чуть Рината не загрызли, он потом ходил и добивал их, вручную, минут пятнадцать. Возвращается – сапоги все в кровище, автомат тоже… Довольный.
– Не человек, а машина… – вставил долговязый пулемётчик.
– Я с ним даже спать рядом побаиваюсь. Видел, что у него с лицом?
– А я, наоборот, только с ним себя спокойно и чувствую, – пожал плечами старичок, которого называли Гомером. – Да что вы к нему привязались? Это в станциях красота важна. А Новослободская твоя, кстати, полная безвкусица! Такие витражи на трезвую голову смотреть невозможно… Тоже мне, витражи!
– А мозаика на колхозную тему в полпотолка – не безвкусица?!
– И где ты нашёл на Комсомольской такие панно?
– Да всё это чёртово советское искусство либо про колхозную жизнь, либо про лётчиков-героев! – разошёлся толстяк.
– Серёжа, не трогай лётчиков, – предупредил снайпер.
– И Комсомольская – дрянь, и Новослободская – дерьмо, – послышался хрипловатый низкий голос.
От неожиданности толстяк поперхнулся заготовленными словами и уставился на бригадира. Остальные тоже сразу затихли, ожидая продолжения: тот почти никогда не принимал участия в их разговорах, даже на прямые вопросы отвечая совсем коротко или не отвечая вовсе.
Он так и сидел к ним спиной, не спуская глаз с жерла туннеля.
– На Комсомольской своды слишком высокие, колонны тонкие, вся платформа с путей простреливается – как на ладони, и переходы перекрывать неудобно.
– Не человек, а машина… – вставил долговязый пулемётчик.
– Я с ним даже спать рядом побаиваюсь. Видел, что у него с лицом?
– А я, наоборот, только с ним себя спокойно и чувствую, – пожал плечами старичок, которого называли Гомером. – Да что вы к нему привязались? Это в станциях красота важна. А Новослободская твоя, кстати, полная безвкусица! Такие витражи на трезвую голову смотреть невозможно… Тоже мне, витражи!
– А мозаика на колхозную тему в полпотолка – не безвкусица?!
– И где ты нашёл на Комсомольской такие панно?
– Да всё это чёртово советское искусство либо про колхозную жизнь, либо про лётчиков-героев! – разошёлся толстяк.
– Серёжа, не трогай лётчиков, – предупредил снайпер.
– И Комсомольская – дрянь, и Новослободская – дерьмо, – послышался хрипловатый низкий голос.
От неожиданности толстяк поперхнулся заготовленными словами и уставился на бригадира. Остальные тоже сразу затихли, ожидая продолжения: тот почти никогда не принимал участия в их разговорах, даже на прямые вопросы отвечая совсем коротко или не отвечая вовсе.
Он так и сидел к ним спиной, не спуская глаз с жерла туннеля.
– На Комсомольской своды слишком высокие, колонны тонкие, вся платформа с путей простреливается – как на ладони, и переходы перекрывать неудобно.