Много шума из никогда   ::   Миронов Арсений

Когда умирает жена – особенно такая знатная, как племянница хана, – ее мужа зарывают в землю вместе с телом суженой… Да-да! Как только мы убьем жену Потыка, чары заставят его самого явиться сюда за телом своей женщины – чтобы отнести его в общую могилу и самому лечь рядом… Таковы законы Калина – им обязан подчиниться всякий, берущий в жены тамошнюю деву. Теперь ты видишь: Михайло Потык – у нас в руках! Мы нашли его без помощи Свища и Скараша! Мы возьмем себе все деньги, обещанные Окулой!

– Да будет так, милая Смеяна! Только позже. – Данька властной рукой собрал в кулак ее волосы на затылке и приблизил кошачью мордочку к губам. – Сначала… я заберу твою любовь!

Смеяна подставила жадный вишневый рот, закинула голову, жмурясь от сладостной боли в стиснутых волосах. Данька исподволь расслабил кулак, провел рукой по смуглым узеньким плечам, замечая, как под пальцами чувственной волной туго холодеет кожа – ах! кошка опять вырвалась: вильнув бедрами, бросилась прочь – только черный ветер мягких волос плеснул его по лицу. Снова подскочила к опоенной пленнице, быстро занесла маленькую ручку и – коротко, наотмашь ударила спящую по болезненно припухшим щекам:

– Проснись, сестрица Лебедь! – Смеяна игриво оглянулась на опешившего Даньку – во взгляде острые искры лукавого разврата, щеки нехорошо раскраснелись. Снова вцепилась в нищенское тряпье, пытаясь растормошить: – Ну же, проснись, Лебедушка! Посмотри на нас, позавидуй!

Данька подскочил, жестко обнял сзади – руки легли на хохочущую грудь. Смеяна обернула красное сморщенное лицо, смеющийся влажный рот:

– Хочу… хочу, чтобы она видела! – В почерневших глазах блеснуло упрямое пламя.