Много шума из никогда   ::   Миронов Арсений

Они громко смеялись, перекликались на незнакомом мягкозвучном наречии и вели в поводу огромных лошадей – тоже облаченных в панцири, в игольчатые нагрудники и пышные перья. Доспехи, и голоса, и перья – все это уже не снилось Даниле. Отнюдь нет – он тихо лежал на боку, утопая в мохнатой медвежьей туше, и широко раскрытыми глазами наблюдал за происходящим.

Кое-что в незнакомых дружинниках даже понравилось Даньке: в частности, музыкальная южная речь, похожая на смех морской волны, – а также хитроумные изображения на овальных щитах: равносторонние четырехугольные кресты, затейливо перевитые растительным узором, в глубинных изгибах которого неожиданно сквозили спрятавшиеся львы. Однако… гораздо более не понравилось Даньке другое обстоятельство: оба иноземца были совершенно и безрассудно пьяны – держались на ногах порой лишь потому, что опирались на своих лошадей. Один из них нес под мышкой собственный шлем, в котором плескались остатки темного вина, вслед за другим волочились по земле на ослабевшей перевязи пустые ножны – бросив коней у распахнутых ворот, незнакомцы с радостными воплями устремились к крыльцу. Штурмовать его удалось далеко не сразу – по счастью, перепуганная рябая хозяйка выбежала на порог, охнула и уронила свечку – мигом все сообразила и поспешила навстречу вынужденным постояльцам. Данька прислушался – кажется, у соседей тоже горланили и шумели иноземцы. «Уж не оккупанты ли?» – мелькнула глупая мысль.