JК
Анискин и Боттичелли (киноповесть) :: Липатов Виль Владимирович
Страница: 88 из 90Остается кто? Мо-лоч-ков!
Художник Тупицын улыбнулся, изысканно поклонился участковому.
– Как я на вас, гражданин Тупицын, вышел? Во-первых сказать, кримпленом не спекулировали, во-вторых обрисовать, глаз у вас зоркий, как у утки, все примечает, одно слово – художник. В-третьих, в церкви ни разу не был… Вот! Я на вас на второй день вышел…
– За неверие и скепсис расплачиваюсь! – сказал Тупицын. – Много слышал о вас, Федор Иванович, но не поверил! Думал, гипербола, стремление деревни к легенде и метафоре… Сам виноват!
Отец Владимир стоял возле второго окна, отнеся далеко от глаз икону «Святой Георгий Победоносец», смотрел на нее, как на… икону. Тупицын смотрел тоже, и тоже как на икону. Он прощался взглядом с бесценным сокровищем.
– Мне, что ли… это… посмотреть, – сказал Анискин, спускаясь с подоконника. – Одним глазом, а?
– Посмотрим, посмотрим! – обрадовался Качушин.
Они долго-долго смотрели на Георгия Победоносца.
– Он! – сказал участковый. – Емелька Пугач! Ежели ретушер сделает бороду – во! Пустит на лоб волос, бровь вздымет – Емелька Пугач!
Отец Владимир изысканно улыбнулся.
– Не знаю, смею ли молвить, но… Федор Иванович, у Победоносца – ваши глаза… Простите великодушно!
В тишине Анискин и Качушин вернулись на прежние места, сев, онемели.
Художник Тупицын улыбнулся, изысканно поклонился участковому.
– Как я на вас, гражданин Тупицын, вышел? Во-первых сказать, кримпленом не спекулировали, во-вторых обрисовать, глаз у вас зоркий, как у утки, все примечает, одно слово – художник. В-третьих, в церкви ни разу не был… Вот! Я на вас на второй день вышел…
– За неверие и скепсис расплачиваюсь! – сказал Тупицын. – Много слышал о вас, Федор Иванович, но не поверил! Думал, гипербола, стремление деревни к легенде и метафоре… Сам виноват!
Отец Владимир стоял возле второго окна, отнеся далеко от глаз икону «Святой Георгий Победоносец», смотрел на нее, как на… икону. Тупицын смотрел тоже, и тоже как на икону. Он прощался взглядом с бесценным сокровищем.
– Мне, что ли… это… посмотреть, – сказал Анискин, спускаясь с подоконника. – Одним глазом, а?
– Посмотрим, посмотрим! – обрадовался Качушин.
Они долго-долго смотрели на Георгия Победоносца.
– Он! – сказал участковый. – Емелька Пугач! Ежели ретушер сделает бороду – во! Пустит на лоб волос, бровь вздымет – Емелька Пугач!
Отец Владимир изысканно улыбнулся.
– Не знаю, смею ли молвить, но… Федор Иванович, у Победоносца – ваши глаза… Простите великодушно!
В тишине Анискин и Качушин вернулись на прежние места, сев, онемели.