Анискин и Боттичелли   ::   Липатов Виль Владимирович

- Бытие наше есть печально и бессмысленно, однако выхода не вижу... Не вижу выхода...

Отец Владимир немного помолчал, затем встрепенулся.

- Ради бога, простите нас, Федор Иванович, ради бога, простите! Совсем мы вас заморочили...

Попадья враз повеселела.

- Давайте обедать! - воскликнула она.

Анискин сидел неподвижно, с непонятной улыбкой на лице, но спокойный, мягкий, почти сочувствующий. Сам себе согласно кивнув, он неторопливо посмотрел на часы, поднялся.

- Спасибо, Лариса Дмитриевна! - мягко поблагодарил он. - Спасибо и вам, Владимир Сергеевич, но... Дела, дела, дела! - Анискин провел ребром ладони по горлу. - Вот по сию пору - дела! Да и кормленный я, хорошо кормленный... Так что еще раз сердечное спасибо! И - до свидания!

Уже сделав полшага к выходу, участковый бросил невольный взгляд на царские яства и незаметно для попа и попадьи проглотил слюну.

Солнце спускалось к розовеющей излучине Оби, все кругом тоже порозовело, расширилось; длинные и прозрачные лучи пронизывали деревню тонкими веселыми всполохами, купались на дороге в тяжелой, как свинец, пыли. Уже возвращались с пастбища сытые коровы, благодушно пощелкивал бич, и было все-таки так тихо, светло и мягко, как бывает только вечером на берегу Оби.

Участковый Анискин медленно поднимался на крыльцо малюсенького, дряхлого, покосившегося дома. На завалинке росла дикая трава, крыша провалилась, на крыльце не хватало двух ступенек. Войдя в сени, он остановился, прислушался.