Анискин и Боттичелли   ::   Липатов Виль Владимирович

Участковый в упор посмотрел на матроса.

- Какие чемоданы твои?

Григорьев просипел пропитым и перехваченным страхом голосом:

- У матроса не чемодан, а рундук...

- Ладно! Это чей чемодан? - спросил участковый, вынимая чемодан из дивно-неожиданного места - из-под стола, конец которого и опирался на чемодан, покрашенный и отделанный под дуб. Второй конец матросского стола был прикреплен шарнирами к бортовой стенке каюты. - Это не простой человек придумал, а голова! Боттичелли!

Пауза была велика, трагична, обреченно-зловеща.

- Мой чемодан, - наконец прошептал Григорьев. - То есть не мой, а... я его притащил. Я!

- Что в этом чудном чемодане?

- Не знаю! - честным голосом воскликнул матрос.

На самом деле чемодан был необычным - не было в нем ни застежек, ни замков, а только декоративные накладки, имитирующие замки.

Несколько ловких, незаметных, профессиональных, как у знаменитых "медвежатников", движений сделал Анискин, и чемодан бесшумно открылся. Речник заглянул в него и от страха попятился, зажмурился, съежился так, что показался низкорослым.

- Иконы! - крикнул матрос.

Да, необычный чемодан был наполнен тщательно обернутыми и упакованными иконами. Анискин взял одну, потом вторую, развертывая, внимательно разглядывал их.

- Это из церкви! - объявил он. - Поп жалился, что шибко ценная икона уведена, под названием "Борис и Глеб"... Вот она и есть! Двое парнишонок при горностаевых шапках...