JК
Нездешний :: Геммел Дэвид
Страница: 6 из 67Пожалуйста!
— А зачем?
Священник не сразу нашел, что ответить на этот простой вопрос.
— Я умру, если ты бросишь меня здесь, — сказал он наконец.
— А мне-то что? — Незнакомец прошел к лошадям, убедился, что его конь и поклажа в целости и сохранности, и вернулся на поляну, ведя животное под уздцы.
Он посмотрел на священника, тихо выругался и перерезал его путы. Тот повалился прямо ему на руки. Священника жестоко избили и изрезали ему грудь: мясо свисало с него полосками, синие одежды промокли от крови. Воин перевернул его на спину, разорвал на нем платье и отцепил от седла кожаную флягу. Когда он полил на раны водой, священник дернулся, но не издал ни звука. Воин умелыми руками вернул полоски изрезанной плоти на место.
— Лежи смирно, — велел он и, взяв из седельной сумки иголку с ниткой, принялся зашивать раненому грудь. — Придется развести костер. Ни черта не видно.
Воин разжег огонь и вернулся к своему занятию. Он сосредоточенно щурил глаза, но священник разглядел все же, что они необычайно темные, почти черные, и в них мерцают золотые искры. Воин был небрит, и в его щетине проглядывала седина.
Потом священник уснул.
Проснувшись, он застонал — боль от побоев накинулась на него словно злая собака. Он сел и поморщился, когда натянулись швы на груди. Платье его пропало, рядом лежала одежда, снятая, как видно, с мертвеца — на камзоле запеклась бурая кровь.
Воин укладывал седельные сумки и приторачивал к седлу свернутое одеяло.
— А зачем?
Священник не сразу нашел, что ответить на этот простой вопрос.
— Я умру, если ты бросишь меня здесь, — сказал он наконец.
— А мне-то что? — Незнакомец прошел к лошадям, убедился, что его конь и поклажа в целости и сохранности, и вернулся на поляну, ведя животное под уздцы.
Он посмотрел на священника, тихо выругался и перерезал его путы. Тот повалился прямо ему на руки. Священника жестоко избили и изрезали ему грудь: мясо свисало с него полосками, синие одежды промокли от крови. Воин перевернул его на спину, разорвал на нем платье и отцепил от седла кожаную флягу. Когда он полил на раны водой, священник дернулся, но не издал ни звука. Воин умелыми руками вернул полоски изрезанной плоти на место.
— Лежи смирно, — велел он и, взяв из седельной сумки иголку с ниткой, принялся зашивать раненому грудь. — Придется развести костер. Ни черта не видно.
Воин разжег огонь и вернулся к своему занятию. Он сосредоточенно щурил глаза, но священник разглядел все же, что они необычайно темные, почти черные, и в них мерцают золотые искры. Воин был небрит, и в его щетине проглядывала седина.
Потом священник уснул.
Проснувшись, он застонал — боль от побоев накинулась на него словно злая собака. Он сел и поморщился, когда натянулись швы на груди. Платье его пропало, рядом лежала одежда, снятая, как видно, с мертвеца — на камзоле запеклась бурая кровь.
Воин укладывал седельные сумки и приторачивал к седлу свернутое одеяло.