Ночь пяти стихий   ::   Стальнов Илья

Язык у Луки развязался, он охотно рассказывал о своем путешествии, не забыв приврать что-то о колдунах, варящих в котлах младенцев, о разбойниках, которые едва не настигли и не казнили мирных купцов путем привязывания к двум березам, о ведьмином шабаше, который якобы собственными глазами видел. Незнакомец подливал и все выспрашивал, но Лука лишь махал рукой и твердил:

— Не, этого я не помню. Про Москву спрашиваешь? А вот такую присказку знаешь? Мать дочку спрашивает: «Кто это идет?» — «Черт, мама!» — «Ох, хорошо, что не москаль. От черта открестишься, от москаля же дубиной не отобьешься».

— Как ты сказал? Ха-ха, молодец!

— А про туляков знаешь как говорят? Хорош заяц, да тумак, хорош малый, да туляк.

— Ха-ха, молодчина!

— А про ярославцев…

С каждой кружкой незнакомец нравился Луке все больше, а мир вокруг становился все зыбче. Язык теперь у него мел, что помело. Даже государю-батюшке Михаилу Романову досталось за то, что купцов заморских развел. На трезвую голову язык бы не повернулся, а тут знай себе.кричит:

— Как буду снова на Москве, все царю в глаза выскажу. Пущай попробует не выслушать муромского купца Луку!..

Потом купец задремал, уткнувшись лицом в наполненное объедками блюдо. Что было дальше, в его памяти сохранилось урывками. Помнил, что сильные руки подняли его, помнил глухие закоулки. Куда-то он шел. Точнее, его вели. А потом — черное забытье.

Очнулся он с трудом. Его трясло и знобило, голова так до конца и не прояснилась, потому ужас охватил не сразу, а только тогда, когда понял, что вокруг сплошная темень, а сам он связан по рукам и ногам.