JК
Ночь пяти стихий :: Стальнов Илья
Страница: 12 из 393Услышав длинный протяжный вой лесного хищного зверя, окончательно пришел в себя. Он был один в ночном лесу!
Веревки, которыми его привязали к дереву, оказались крепкими, и Лука, хоть его голова и должна была бы быть занята другим, отметил, что товар качества отменного, скорее всего с Волги. Затем ужас накатил на него с новой силой, он стал дергаться, вырываться, но веревки только глубже врезались в кожу и доставляли сильную боль. Тогда Лука повис на них и в отчаянии завопил на весь лес:
— Помогите-е-е!
Потом набрал в легкие побольше воздуха и вновь завопил:
— А-а-а!
Тут в кустах что-то затрещало, и Лука, покрывшись в момент холодным потом, подумал: «Ведмедь!» — Я те покажу — орать, — послышался грубый голос. — Замолчь, гадюка подколодная, не то враз кишки выпущу. Приказано, чтоб тихо стоял и не вякал. Цыц, поганка!
В голосе ощущалась такая нешуточная угроза, что Лука подумал — этот свирепый тип, которого он не знал, пожалуй, не лучше, чем ведмедь или волки… Нет, волки все ж таки похуже. Даже с самым дурным человеком можно попытаться договориться.
— Э, браток…
— Цыц, сказано, не то ремней из шкуры нарежу!
— Господь, обереги, — прошептал под нос Лука. Чернобородый появился утром и отослал охранника, которого купец так и не рассмотрел. Рубаха на чернобородом теперь была серая, не такая богатая, да и сапоги потяжелее, подешевле. В руке — топор. Сейчас он походил на зажиточного крестьянина.
— Здоровья тебе.
Веревки, которыми его привязали к дереву, оказались крепкими, и Лука, хоть его голова и должна была бы быть занята другим, отметил, что товар качества отменного, скорее всего с Волги. Затем ужас накатил на него с новой силой, он стал дергаться, вырываться, но веревки только глубже врезались в кожу и доставляли сильную боль. Тогда Лука повис на них и в отчаянии завопил на весь лес:
— Помогите-е-е!
Потом набрал в легкие побольше воздуха и вновь завопил:
— А-а-а!
Тут в кустах что-то затрещало, и Лука, покрывшись в момент холодным потом, подумал: «Ведмедь!» — Я те покажу — орать, — послышался грубый голос. — Замолчь, гадюка подколодная, не то враз кишки выпущу. Приказано, чтоб тихо стоял и не вякал. Цыц, поганка!
В голосе ощущалась такая нешуточная угроза, что Лука подумал — этот свирепый тип, которого он не знал, пожалуй, не лучше, чем ведмедь или волки… Нет, волки все ж таки похуже. Даже с самым дурным человеком можно попытаться договориться.
— Э, браток…
— Цыц, сказано, не то ремней из шкуры нарежу!
— Господь, обереги, — прошептал под нос Лука. Чернобородый появился утром и отослал охранника, которого купец так и не рассмотрел. Рубаха на чернобородом теперь была серая, не такая богатая, да и сапоги потяжелее, подешевле. В руке — топор. Сейчас он походил на зажиточного крестьянина.
— Здоровья тебе.