Ночь птичьего молока   ::   Силецкий Александр

Он на цыпочках вошел в переднюю, неслышно притворил за собой дверь, скинул на вешалку, забитую чужими манто и разностильными дубленками, свое старенькое, в мелкий ворс, пальто и кроличью - под пыжика - ушанку и с воплем: "Катенька, а вот и я, что я тебе принес!" - влетел в столовую она же спальня и она же кабинет, - где за раздвинутым столом, выглядываяиз-за фужеров, пузатого электросамовара и свечей, торчали улыбающиеся головы гостей.

Тут все повскакали с мест, едва не своротив разряженную до потолка елку, и, строя умильные гримасы, разом затараторили:

- А вот и сам, а вот и сам!..

- Ну почему так долго, друг любезный? Ведь - согласись - не очень-то прилично...

- А я тут, знаешь, всем наговорил, что ты, приятель, к ночи заблудился!.. Уже того-с, должно быть, - вот и заблудился...

- Тихо, граждане! - сказал Семибратов твердо. - Ничего страшного. До Нового года - почти два часа. А Катенька знает, почему я задержался. Я подарок ей искал. И, поверите, нашел! Вы сроду ничего такого не видали. И - р-раз!..

Он с разбойным видом ухмыльнулся, выхватил спрятанную за спиной скатерть и развернул, взмахнув ею, будто флагом, над головой.

- Н-эм... скатерть... - разочарованно-уныло констатировал кто-то.

- Васенька, она льняная? Где достали?

- А вы взгляните-ка на петухов! Это же роскошь! - раздался мужественный баритон. - Крестьянские узоры, народный орнамент!..

Супруга Семибратова молчала, и на лице ее ясно было написано не то чтобы презрение к мужу-простофиле, но некое разочарование, сплавленное со злостью, - дескать, нашел чем похваляться, подумаешь, скатерть - эка невидаль, даже в такой чудесный праздник не мог придумать ничего путного, а ведь к себе, поди ж ты, и забот, и ласки требует... Срамиться только и горазд... Растяпа!

- Катенька, - томно сказал Семибратов, - ты не думай...