Оборотень в погонах   ::   Серебряков Владимир

Я не курю – при моем чувствительном обонянии это занятие сродни мазохизму – но зажигалку и правда ношу в кармане для немногих курящих сослуживцев, а больше – для создания дружеской атмосферы, поскольку свидетели и подозреваемые с перепугу начинают одинаково смолить, точно пароходы.

– Все та же “зиппа”? – поинтересовался Никодимов, принимая от меня блестящую железку.

– Нет, Павел Кузьмич, – Я покачал головой. – Та совсем погнулась, проще было новую купить.

Старик перещелкнул пластинкой. На миг две половинки гравированного на нержавейке символа – печати огня – совместились, вспыхнув пламенными нитями, и так же быстро остыли, когда пружина вернула подвижную часть узора в прежнее, безопасное положение. Никодимов отнял от зажигалки очередную “беломорину” и с отвращением затянулся.

– Вот что, Валя, – бросил он. Я не обиделся – старик принадлежал к тем немногим, кому я позволяю называть себя фамильярно. – Бери ты, к шутам, эти материалы, и тащи, что тебе надо, на размножение. Только чтобы из отдела оригиналы не выносить. А то мало ли…

Я покивал. Все-таки копия, снятая магически – это одно, а замылить официальный документ – это только начальство может, власти, начальства и ангелы предержащие, а нас за это хорошо если увольняют. Хотя народ и без того распустился. Вон, при бывш. святом Иосифе основная мера наказания была – смертная казнь с последующими каторжными работами. И преступность, между прочим, падала неуклонно… но я отвлекаюсь.

– Хорошо, Павел Кузьмич, – ответил я.