Оскол   ::   Дяченко Марина

Недруг подкрался и коснулся его ладонью; изо всех сил рванувшись, воевода вдруг вспомнил... о матери. О материнском прикосновении; спокойствие, безмятежная радость, материнская рука на щуплом детском плече... Тепло и тишина, умиротворение, наконец-то... Не убирай руки...

- Не надо звать патруль... Обернись, Сотка.

Он не стал оборачиваться. Сладкий плен наваждения...

- Я бы хотел, чтобы ты был моим другом, Сотка. Ты предпочитаешь быть врагом?

Скуластый с трудом повернул голову.

Яр Сигги Оскол стоял рядом, и за спиной у него маячили темные фигуры, и поблескивала сталь.

Сколько постов они успели вырезать?..

- Лабан был твоим другом, - с трудом выговорил воевода. - Где теперь Лабан? Во рву?

- Это ты подтолкнул его к предательству?

- Тебя нельзя предать! Лиса отгрызет собственную лапу, если лапа попала в капкан. Значит ли это, что лиса предает охотника?..

Пусть они слушают, те, что стоят у Оскола за спиной. Пусть слышат.

Негромкий смешок:

- Хорошо... Это ты подтолкнул его к самоубийству?

Самоубийство...

- Лабан слишком ценил свободу... которой ты его лишил. Его ненависть к тебе была сильнее желания жить...

Пение цикад.

- Мы давно знакомы, Сотка... Теперь Лабан умер. И мы встретились. И ты все понимаешь.

Осознание гибели. Тот, кто много повидал, не вправе так остро, так по-детски тосковать... Скуластый растянул губы в подобии усмешки:

- Ты явился, чтобы забрать меня на место Лабана?..