Особый отдел и тринадцатый опыт   ::   Брайдер Юрий

 —Велел сворачивать операцию. Чечёткина после очередного инфаркта умерла в реанимации. Перед смертью призналась в убийстве мужа. Оправдывалась тем, что действовала в состоянии аффекта.

— Что ещё говорил Кондаков?

— Посоветовал извиниться перед гражданином Кульяно. Лишние жалобы нам сейчас ни к чему.

— Это мы запросто. Сейчас надлежащим образом задокументируем труп и сразу в «Метрополь». Самое подходящее место для извинений.

— Сойдёт и скромная забегаловка, — сказал Кульяно, вытирая галстуком пот, катившийся по его лицу. — А если лейтенант Лопаткина одарит меня целомудренным поцелуем, то я даже согласен спеть на ангельском языке.

— Вот этого не надо! — решительно запротестовал Цимбаларь. — Иначе я в целях самообороны прочту стихи собственного сочинения.

— Неужели они такие страшные? — удивился Кульяно.

— Страшные — не то слово, — вздохнула Людочка. — От таких стихов умом можно тронуться. Бурлюк и Хлебников отдыхают…



Глава 2. ЧЕРНОМОРСКО-БАЛТИЙСКИЙ ЗИГЗАГ

Цимбаларя, как всегда явившегося на службу с опозданием, ожидал сюрприз. В его кабинете, накануне запертом на все замки и тщательно опечатанном, за письменным столом восседал Ваня Коршун.

— Привет, — сказал Цимбаларь, не видевший маленького сыщика уже месяца два. — Как ты здесь оказался?

— Форточки надо закрывать, — ответил тот.

— Оплошал, не спорю. Но и тебя такие фокусы не красят.