Особый отдел и тринадцатый опыт   ::   Брайдер Юрий

До самой ночи злобу копил, покабанкет не кончился. А потом в укромном местечке так дал мне по сусалам, что я только на второй день в хирургии очнулся. Сотрясение мозга и перелом челюсти в трёх местах. Способный, значит, боксёр был. На следующей Олимпиаде мог бы прославиться. А так срок схлопотал из-за собственной дурости. На суде этот Пердадзе вообще пообещал мне голову снять. Вот я и рванул сюда от греха подальше. Тем более что после сотрясения мозга мне уже не до комбайна было. Оставалось только подвозчиком кормов на свинарнике работать…

— Про героев социалистического соревнования я слышал, — сказал Цимбаларь, которого эта история весьма позабавила. — А вот про жертву социалистического соревнования слышу впервые. Прими, Никодим Иванович, мои самые искренние соболезнования.

— Тебе смешно, а у меня челюсть в сырую погоду словно разламывается, — обиделся Посибеев. — А поскольку другой погоды здесь не бывает, можешь представить мои мучения. Только чемергесом и спасаюсь. Раньше свой гнал, да участковый, иуда, аппарат разбил.

Цимбаларь, успевший составить об участковом самое положительное мнение, был неприятно удивлён. Лишать человека единственного лекарства — это грех при любом общественно-политическом строе, а тем более при таком, для которого ещё даже подходящего названия не придумали.

Так в уморительных разговорчиках прошло больше часу, и вскоре снаружи призывно заблеяли овцы и закудахтали куры.

— Возвращается, паскуда, — констатировал Посибеев.