JК
Перекрестки сумерек :: Джордан Роберт
Страница: 196 из 1040Она была больше чем хорошенькой, когда улыбалась, но это была одна из тех улыбок, которые намекали на то, что она знает что-то такое, чего не знает он. Да он с головы до пят покроется крапивницей, если она будет продолжать в том же духе.
«Впредь меня не будут называть служанкой, Игрушка».
«Мое имя — Мэт, а не… то, чем ты меня называешь», — сказал он, поднимаясь на ноги и осторожно ощупывая свое бедро. К его удивлению, оно болело ничуть не больше после шлепка на пол. Туон выгнула бровь и взвесила чашку в руке.
«Едва ли я мог сказать циркачам, что похитил Дочь Девяти Лун» — сказал он раздраженно.
«Верховную Леди Туон, деревенщина!» — решительно сказала Селюсия. — «Она под вуалью!»
Под вуалью? Туон носила вуаль во дворце, но сейчас — нет. Маленькая женщина снисходительно махнула рукой, ни дать, ни взять — королева, дарующая помилование.
«Это не имеет никакого значения, Селюсия. Он просто не знает. Мы должны научить его. Но ты изменишь свою историю, Игрушка. Я не буду служанкой».
«Слишком поздно менять что-либо», — сказал Мэт, не отрывая взгляда от чашки. Ее руки выглядели хрупкими, особенно с этими длинными ногтями, обрезанными короче, чем были, но он помнил, насколько стремительными они были. — «Никто не просит тебя быть служанкой».
Люка и его жена знали правду, но должна была существовать причина, которая объясняла бы всем остальным, почему Туон и Селюсия содержались затворницами в этом фургоне, да к тому же еще и охранялись.
«Впредь меня не будут называть служанкой, Игрушка».
«Мое имя — Мэт, а не… то, чем ты меня называешь», — сказал он, поднимаясь на ноги и осторожно ощупывая свое бедро. К его удивлению, оно болело ничуть не больше после шлепка на пол. Туон выгнула бровь и взвесила чашку в руке.
«Едва ли я мог сказать циркачам, что похитил Дочь Девяти Лун» — сказал он раздраженно.
«Верховную Леди Туон, деревенщина!» — решительно сказала Селюсия. — «Она под вуалью!»
Под вуалью? Туон носила вуаль во дворце, но сейчас — нет. Маленькая женщина снисходительно махнула рукой, ни дать, ни взять — королева, дарующая помилование.
«Это не имеет никакого значения, Селюсия. Он просто не знает. Мы должны научить его. Но ты изменишь свою историю, Игрушка. Я не буду служанкой».
«Слишком поздно менять что-либо», — сказал Мэт, не отрывая взгляда от чашки. Ее руки выглядели хрупкими, особенно с этими длинными ногтями, обрезанными короче, чем были, но он помнил, насколько стремительными они были. — «Никто не просит тебя быть служанкой».
Люка и его жена знали правду, но должна была существовать причина, которая объясняла бы всем остальным, почему Туон и Селюсия содержались затворницами в этом фургоне, да к тому же еще и охранялись.