JК
По следам большой смерти :: Сертаков Виталий
Страница: 142 из 438Зеленые, с ярко-желтым вертикальным зрачком. Пальцы на его ножках превратились в загнутые когти. Морщинка на лбу углубилась, стала трещиной и разошлась со звуком рвущегося брезента. Трещина становилась всё шире, потянула в стороны волосяной покров; из макушки призрака начала расти покрытая слизью шишка. Она тянулась, увеличивалась в размерах, пока не стала похожа на розовый бутон, а затем…
Затем из шишки начала формироваться еще одна голова.
Артур не мог отвести глаз. Словно незримая сила подталкивала его руку. Одного взмаха было достаточно, чтобы уничтожить гадину.
«Он только этого и ждет, провоцирует меня. Только не смотреть ей в лицо, это не Надя…»
Но не смотреть на женщину он не мог. Монстр ослабил удавку и тут же провел по животу своей жертвы стилетом. Его рука к этому моменту стала похожа на корягу, обросшую рыбьей чешуей, из крокодильей пасти брызнула желчь, а член поднялся и раскачивался, как багровая дубина. Минь ничем больше не напоминал ребенка.
Стилет оставил на левой груди женщины кровавую полосу.
— За-а-акусим ма-а-аленьким Ни-и-икиткой, ми-ирный че-е-ловек?
Коваль перестал дышать. Никто, кроме него и Нади, не мог знать имени будущего сына.
Неожиданно глаза женщины широко распахнулись. Ее распухшее синее горло сокращалось, пытаясь выдавить слова.
— Со-солнышко, кузнечик мой…
Коваль скорее прочел по ее губам, чем услышал.
Затем из шишки начала формироваться еще одна голова.
Артур не мог отвести глаз. Словно незримая сила подталкивала его руку. Одного взмаха было достаточно, чтобы уничтожить гадину.
«Он только этого и ждет, провоцирует меня. Только не смотреть ей в лицо, это не Надя…»
Но не смотреть на женщину он не мог. Монстр ослабил удавку и тут же провел по животу своей жертвы стилетом. Его рука к этому моменту стала похожа на корягу, обросшую рыбьей чешуей, из крокодильей пасти брызнула желчь, а член поднялся и раскачивался, как багровая дубина. Минь ничем больше не напоминал ребенка.
Стилет оставил на левой груди женщины кровавую полосу.
— За-а-акусим ма-а-аленьким Ни-и-икиткой, ми-ирный че-е-ловек?
Коваль перестал дышать. Никто, кроме него и Нади, не мог знать имени будущего сына.
Неожиданно глаза женщины широко распахнулись. Ее распухшее синее горло сокращалось, пытаясь выдавить слова.
— Со-солнышко, кузнечик мой…
Коваль скорее прочел по ее губам, чем услышал.