JК
Поиск предназначения или Двадцать седьмая теорема этики :: Стругацкий Борис
Страница: 65 из 94И обрывающие руки мокрые булыжники, которые таскали издалека, чтобы подкладывать в колею, откуда взбесившаяся машина вышвыривала их как катапульта крутящимися колесами. И слепящий ветер. И равнодушный туман потом. И снова ветер - с градом. И бессильная ярость при мысли, что придется теперь тащиться куда-то, неизвестно куда, за двадцать километров по мокрым горам - искать трактор, клянчить, канючить, подкупать, уламывать...
В конце концов, на шестом часу этого ада, трос лопнул. За рулем газика был в этот момент Станислав (Иосиф, разумеется, а не Станислав). Он ударил по тормозам, но машина не обратила на этот жест отчаяния никакого внимания. Она буквально выпрыгнула из колеи и по мокрой траве, как по разлитому маслу, юзом, тупо и молча, устремилась по склону вниз, на край обрыва, к пропасти, и ничто теперь ее уже не могло остановить... Все, кто был снаружи, завопили в ужасе, они хотели крикнуть ему: "Выскакивай!!!", но не было у них времени составить из своего ужаса членораздельное слово, и Станислав услышал только отчаянное: "А-а-а!" Самый быстрый из них, шофер Володя, рванулся гигантскими скачками, зеленый брезентовый плащ его взлетел над ним, как крылья, он успел даже ухватиться за клык бампера, но сдержать машину теперь было невозможно никому - она хотела вниз, ей надоело надрываться здесь под дождем, она хотела "умереть, уснуть, и видеть сны, быть может?" "Надо прыгать, а то - кранты..." - это было все, что успел подумать Станислав, вернее, Иосиф.
В конце концов, на шестом часу этого ада, трос лопнул. За рулем газика был в этот момент Станислав (Иосиф, разумеется, а не Станислав). Он ударил по тормозам, но машина не обратила на этот жест отчаяния никакого внимания. Она буквально выпрыгнула из колеи и по мокрой траве, как по разлитому маслу, юзом, тупо и молча, устремилась по склону вниз, на край обрыва, к пропасти, и ничто теперь ее уже не могло остановить... Все, кто был снаружи, завопили в ужасе, они хотели крикнуть ему: "Выскакивай!!!", но не было у них времени составить из своего ужаса членораздельное слово, и Станислав услышал только отчаянное: "А-а-а!" Самый быстрый из них, шофер Володя, рванулся гигантскими скачками, зеленый брезентовый плащ его взлетел над ним, как крылья, он успел даже ухватиться за клык бампера, но сдержать машину теперь было невозможно никому - она хотела вниз, ей надоело надрываться здесь под дождем, она хотела "умереть, уснуть, и видеть сны, быть может?" "Надо прыгать, а то - кранты..." - это было все, что успел подумать Станислав, вернее, Иосиф.