JК
Последнее небо :: Игнатова Наталья Владимировна
Страница: 42 из 590j
«Он просто играет».
Давным-давно, еще в детстве, отец Алексий – тогда его звали Александром, Сашкой, – сам был таким. И они с Олегом… со Зверем, понимали друг друга прекрасно. Дети любят риск. Не зная еще ни настоящей боли, ни настоящего страха, дети играют. Родители могут волноваться, переживать, запрещать что-то. Дети не могут. Не умеют и не хотят. Не для них это.
И Зверь играет.
Он представился своим настоящим именем. Он ничего не скрывает, а если спросить – ответит. Ответит честно. Он предоставил своему пленнику определенную свободу действий. Он знает, что жертва его опасна. И ему это нравится.
Пацан!
Скорее, кошка, привыкшая играть с мышами, но схватившая крысу. И знает уже, что крыса, пожалуй, способна ее сожрать, а остановиться не может.
Или нет?
Отец Алексий проследил, как открылась дверь, и Зверь выкатил тележку с посудой.
Нет.
Ему наплевать. Ему все равно, кого поймал он. Кого хочет убить. Для него не имеют значения события десятилетней давности. Ведь не по Зверю ударили они. Это не его сестру нашли убитой, изуверски убитой. Господи, за что?! Как долго умирала она? Минуты? Часы? Это не его мать сошла с ума, не в силах справиться с горем. Не его отец, раздавленный всеми бедами сразу, начал спиваться, на глазах теряя человеческий облик…
«Ты себя жалеешь, никак? – Отец Алексий упруго поднялся с кресла и начал ходить по мягкому ковру, кружить по комнате бесцельно и бессмысленно. – Вот уж зря.
«Он просто играет».
Давным-давно, еще в детстве, отец Алексий – тогда его звали Александром, Сашкой, – сам был таким. И они с Олегом… со Зверем, понимали друг друга прекрасно. Дети любят риск. Не зная еще ни настоящей боли, ни настоящего страха, дети играют. Родители могут волноваться, переживать, запрещать что-то. Дети не могут. Не умеют и не хотят. Не для них это.
И Зверь играет.
Он представился своим настоящим именем. Он ничего не скрывает, а если спросить – ответит. Ответит честно. Он предоставил своему пленнику определенную свободу действий. Он знает, что жертва его опасна. И ему это нравится.
Пацан!
Скорее, кошка, привыкшая играть с мышами, но схватившая крысу. И знает уже, что крыса, пожалуй, способна ее сожрать, а остановиться не может.
Или нет?
Отец Алексий проследил, как открылась дверь, и Зверь выкатил тележку с посудой.
Нет.
Ему наплевать. Ему все равно, кого поймал он. Кого хочет убить. Для него не имеют значения события десятилетней давности. Ведь не по Зверю ударили они. Это не его сестру нашли убитой, изуверски убитой. Господи, за что?! Как долго умирала она? Минуты? Часы? Это не его мать сошла с ума, не в силах справиться с горем. Не его отец, раздавленный всеми бедами сразу, начал спиваться, на глазах теряя человеческий облик…
«Ты себя жалеешь, никак? – Отец Алексий упруго поднялся с кресла и начал ходить по мягкому ковру, кружить по комнате бесцельно и бессмысленно. – Вот уж зря.