Мартовские фиалки   ::   Керр Филипп

Себе она налила из высокого кувшина голубого стекла "Кубок" - любимый напиток берлинцев в летнюю жару и устроилась рядом со мной на диване, который своими формами и цветом напоминал недозревший ананас. Мы чокнулись и выпили, приемник тем временем нагрелся, и комната наполнилась мягким голосом человека, который жил этажом выше.

В начале своей речи Геббельс упрекнул иностранных журналистов в том, что они слишком увлечены критикой и тем самым создают у своих читателей искаженное представление о жизни в новой Германии. Он сделал несколько дельных замечаний, которые вызвали смех и аплодисменты у аудитории, смотревшей Геббельсу в рот. Рудель неуверенно улыбнулась, но ничего не сказала, и я так и не понял, понимает ли она, о чем вещает ее хромоногий сосед. Затем он заговорил на повышенных тонах, обрушившись на изменников для меня осталось неясным, кого он имел в виду, - которые наносят ущерб делу национальной революции. Здесь Ильза с трудом подавила зевок. Наконец, когда Йозеф перешел к своей любимой теме - славословию в адрес Гитлера, она вскочила и выключила радио.

- О Боже, я думаю на сегодня речей достаточно. - Она подошла к граммофону и выбрала пластинку.

- Вы любите джаз? - спросила она, меняя тему разговора. - Я хочу поставить джазовую музыку, но не беспокойтесь, негритянского джаза не будет. Вообще я обожаю джаз. А вы?

В Германии джаз разрешен, но только не негритянский, хотя для меня большая загадка, кому и как удается отличать их друг от друга.

- Я люблю всякий джаз, - сказал я.

Она завела граммофон и опустила иголку на пластинку.