JК
Мазурка для двух покойников :: Села Камило Хосе
Страница: 99 из 257У меня сердце прыгало в груди, когда она говорила: «Тебе нравится, поросенок?»
На похоронах Адольфито было много народу; он часто встревал в чужие дела, и его любили. В траурной процессии слуги болтали о молодой вдове, красивой и аппетитной.
– Не хуже сестры!
– Незачем сравнивать, но обе сделаны как надо. Мончо Прегисас стал хромым в стране мавров, вернулся из Мелильи на деревяшке, но помирал со смеху.
– Чего смеешься, несчастный?
– Смеюсь, потому что хуже было бы, если б душу заменили деревяшкой…
В доме дяди и теток в Альбароне многие годы валялись три белых карлистских берета с золотыми галунами, принадлежавших дону Северино Лосаде, дяде моей матери, который был карлистским полковником и сражался в районах Орденес и Арсуа, по обе стороны реки Тамбре, меж долиной Дубра и землей Мелиде, там, где после гражданской войны восстали партизаны – Мануэль Понте и Бениньо Гарсиа Андраде (Фусельяс); есть места, которым очень пристал запах пороха и цвет крови. Три берета дона Северино дядя Клето таскал на карнавалах, потом их съела моль; в нашей семье скука и небрежность культивируются как изящные искусства.
– Хесуса.
– Да, Эмилита.
– Помнишь серебряные четки, благословленные папой Львом XIII, которые наша святая мать привезла из Рима?
– Ну, хватилась! Я уже век их не видала, затерялись, наверно.
– Ясно.
Тетки Хесуса и Эмилита бессмысленно молятся, неустанно шепчутся и беспорядочно мочатся, поэтому надежда им ни к чему, любви они не знают, но вера их утешает.
На похоронах Адольфито было много народу; он часто встревал в чужие дела, и его любили. В траурной процессии слуги болтали о молодой вдове, красивой и аппетитной.
– Не хуже сестры!
– Незачем сравнивать, но обе сделаны как надо. Мончо Прегисас стал хромым в стране мавров, вернулся из Мелильи на деревяшке, но помирал со смеху.
– Чего смеешься, несчастный?
– Смеюсь, потому что хуже было бы, если б душу заменили деревяшкой…
В доме дяди и теток в Альбароне многие годы валялись три белых карлистских берета с золотыми галунами, принадлежавших дону Северино Лосаде, дяде моей матери, который был карлистским полковником и сражался в районах Орденес и Арсуа, по обе стороны реки Тамбре, меж долиной Дубра и землей Мелиде, там, где после гражданской войны восстали партизаны – Мануэль Понте и Бениньо Гарсиа Андраде (Фусельяс); есть места, которым очень пристал запах пороха и цвет крови. Три берета дона Северино дядя Клето таскал на карнавалах, потом их съела моль; в нашей семье скука и небрежность культивируются как изящные искусства.
– Хесуса.
– Да, Эмилита.
– Помнишь серебряные четки, благословленные папой Львом XIII, которые наша святая мать привезла из Рима?
– Ну, хватилась! Я уже век их не видала, затерялись, наверно.
– Ясно.
Тетки Хесуса и Эмилита бессмысленно молятся, неустанно шепчутся и беспорядочно мочатся, поэтому надежда им ни к чему, любви они не знают, но вера их утешает.