JК
Медный всадник :: Вересов Дмитрий
Страница: 45 из 70Не понимаю, как тебя вообще пустили сюдас твоими-то книжками…
– Наколдовал, Дрюня, наколдовал! – каялся Переплет. – В книжках этих вся премудрость мира, тебе этого не понять, потому что ты отродясь ничего, кроме «Колобка» и «Капитала» и не читал.
– Да что ты к «Капиталу» привязался? – недоумевал Григорьев. – И не читал я его, ей-богу!
Женитьба Переплета стала для Дрюни сюрпризом. В сентябре его не было в городе – отдыхал на югах по комсомольской путевке, поэтому на то, что не получил приглашения на свадьбу, жаловаться не мог. Выслушал с интересом все, что посчитал нужным рассказать ему Акентьев, и восхищенно покачал головой.
– Значит, вот как! – сказал он. – А ты себе на уме! Ты, Сашка, людей используешь, а они об этом и не догадываются.
– Бога-то побойся, Дрюня! – Акентьев растянул губы в снисходительной усмешке. – Кто и когда тебя использовал? И не воображай, будто я все спланировал – я понятия не имел, кто она! Думал, обычная цыпочка!
– Да я ничего и не воображаю! – вздохнул Григорьев. – У меня его вообще нет, воображения этого, оно нам ни к чему, иначе я бы с тобой и не возюкался. А какие планы были, помнишь? Песни могли бы сочинять, ты бы сочинял, я бы раскручивал. Нормальный творческий союз, как у Ильфа с Петровым. Теперь другие купоны стригут. Будь у меня воображение, я бы и сам что-нибудь сбацал.
– Наколдовал, Дрюня, наколдовал! – каялся Переплет. – В книжках этих вся премудрость мира, тебе этого не понять, потому что ты отродясь ничего, кроме «Колобка» и «Капитала» и не читал.
– Да что ты к «Капиталу» привязался? – недоумевал Григорьев. – И не читал я его, ей-богу!
Женитьба Переплета стала для Дрюни сюрпризом. В сентябре его не было в городе – отдыхал на югах по комсомольской путевке, поэтому на то, что не получил приглашения на свадьбу, жаловаться не мог. Выслушал с интересом все, что посчитал нужным рассказать ему Акентьев, и восхищенно покачал головой.
– Значит, вот как! – сказал он. – А ты себе на уме! Ты, Сашка, людей используешь, а они об этом и не догадываются.
– Бога-то побойся, Дрюня! – Акентьев растянул губы в снисходительной усмешке. – Кто и когда тебя использовал? И не воображай, будто я все спланировал – я понятия не имел, кто она! Думал, обычная цыпочка!
– Да я ничего и не воображаю! – вздохнул Григорьев. – У меня его вообще нет, воображения этого, оно нам ни к чему, иначе я бы с тобой и не возюкался. А какие планы были, помнишь? Песни могли бы сочинять, ты бы сочинял, я бы раскручивал. Нормальный творческий союз, как у Ильфа с Петровым. Теперь другие купоны стригут. Будь у меня воображение, я бы и сам что-нибудь сбацал.