JК
Мент :: Константинов Андрей
Страница: 263 из 448Да мы и не хотим быть беспристрастными. Да, собственно говоря, где же найти беспристрастного сочинителя?
Поэтому мы просто продолжим наш рассказ о бывшем опере Звереве, который лежит сейчас на шконке в ментовской хате следственного изолятора Кресты… Который наделал уже множество ошибок… Который уже проиграл два раунда в схватке за будущее… Который… да нравится он авторам, и все тут!
Камера два-девять-три, как принято называть номера камер в Крестах, была самой обычной. Если можно так сказать, усредненной ментовской хатой. В ментовских хатах содержат сотрудников милиции, прокуратуры, суда, госбезопасности и — иногда — иностранцев. В идеале перечисленные категории граждан (кроме иностранцев) должны быть кристально честными людьми и в тюрьму не попадать. Но жизнь от идеала отличается так же, как метр плотника от эталона в палате мер и весов. Увы, но сотрудники и милиции, и суда, и прокуратуры, и даже госбезопасности — всего лишь живые люди… Они подвержены человеческим слабостям и порокам. Они совершают ошибки и — хуже того — преступления… О том, что очень часто к преступлению их подталкивает само государство, мы сейчас толковать не будем. Неуместно, право. А может быть, неуместно, лево… Видимо, мы все уже очень сильно запутались, коли не можем понять, где право, а где лево. Может, господин Ястржембский растолкует? О, он растолкует… В камере два-девять-три сидели, кроме Зверева, два офицера.
Поэтому мы просто продолжим наш рассказ о бывшем опере Звереве, который лежит сейчас на шконке в ментовской хате следственного изолятора Кресты… Который наделал уже множество ошибок… Который уже проиграл два раунда в схватке за будущее… Который… да нравится он авторам, и все тут!
Камера два-девять-три, как принято называть номера камер в Крестах, была самой обычной. Если можно так сказать, усредненной ментовской хатой. В ментовских хатах содержат сотрудников милиции, прокуратуры, суда, госбезопасности и — иногда — иностранцев. В идеале перечисленные категории граждан (кроме иностранцев) должны быть кристально честными людьми и в тюрьму не попадать. Но жизнь от идеала отличается так же, как метр плотника от эталона в палате мер и весов. Увы, но сотрудники и милиции, и суда, и прокуратуры, и даже госбезопасности — всего лишь живые люди… Они подвержены человеческим слабостям и порокам. Они совершают ошибки и — хуже того — преступления… О том, что очень часто к преступлению их подталкивает само государство, мы сейчас толковать не будем. Неуместно, право. А может быть, неуместно, лево… Видимо, мы все уже очень сильно запутались, коли не можем понять, где право, а где лево. Может, господин Ястржембский растолкует? О, он растолкует… В камере два-девять-три сидели, кроме Зверева, два офицера.