Псалмы Ирода   ::   Фриснер Эстер

Он сделал этос таким видом, будто у него есть планы и более интересные. Треск шейного позвонка был скорее формальностью, чем необходимым завершением.

Адонайя встал над телом Пола и вытер со лба пот рукавом рубахи.

— Во имя Господа! — сказал он.

— Да исполнится воля его, — послышалось бормотание хуторян. Один из них подошел и сунул свой факел в железную бочку, которая тут же выплюнула густой дым, подкрашенный чем-то темно-красным. На мили вокруг, на других фермах увидят лишь поднимающееся к небу черное облако. Вторая бочка должна окрасить небо белым.

Люди из отборной шайки Адонайи уже двинулись сквозь тьму, туда, где все окна Праведного Пути, кроме одного, разрывали темноту ярким светом. Стоны и вопли спиралью взвились к небу, оставляя за собой шлейф кровавого дурмана.

У Бекки не было времени оплакивать отца. Скорбь может подождать. Сейчас значение имело только одно. Пока оставалась хоть малейшая надежда, Бекка бежала в ночь с Шифрой на руках.



16



На лужайке, где ползают змеи с отравленным жалом,

Я Лилит [10] с моим милым на травке зеленой застала.

На лужайке, где яблоки красные зреют.

Я дала ему плод, а вину возложила на змея.

На лужайке, где змей опечален подобным итогом,

Я смеюсь над глупцами — мужчиной и Господом Богом.

На лужайке, где монстры, а я не сказать, чтоб одета,

Я в лицо им кричу: да, я сделала, сделала это!



— Она здесь! — Бекка узнала голос Тали.