Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)   ::   Гурский Лев

О жертвах Хиросимы, например.

- Сейчас они у меня будут в голосе, - мрачно пообещал серебристый. - Привыкли, халтурщики, только под фанеру петь...

Когда Курочкин оторвался от созерцания десятка дохлых букетиков и бросил взгляд на клетку, серебристый хек-экскурсовод уже настраивал портативный магнитофон. Еще несколько секунд - и из портативных динамиков полились нежные птичьи рулады. Понукаемые тихой руганью серебристого и сильными ударами по прутьям клетки, соловьи смирились. Петь они не начали, но, по крайней мере, стали время от времени разевать свои клювики под звуки фонограммы. Если сильно не присматриваться, могло показаться, будто соловьи, наконец, засвистели сами. Вид у соловьев-эстрадников был самый жалкий и подавленный.

- Хорошо, хорошо, достаточно, - поспешил закруглить концерт Дмитрий Олегович. - Рука не дрогнет, честное слово.

Серебристый моментально прекратил барабанить по клетке и вырубил магнитофон. Соловьи, словно неопытные вокалисты, еще несколько секунд пооткрывали свои клювики вхолостую, а затем догадались, что концерт окончен.

- Они и сами могут, когда захотят, - виновато сообщил серебристый. - Просто посторонних стесняются. Очень нервные, подлецы...

Рыжий кот согласно мяукнул.

- Хотите погладить его? - внезапно спохватился серебристый. - Эй, кис-кис, сюда, зверюга...

- Чуть позже, - отказался Дмитрий Олегович. Он не был уверен в добрых намерениях рыжего котяры.