JК
Пылающие скалы :: Парнов Еремей Иудович
Страница: 425 из 446 — Как маршал! Как солдат-победитель! Умер, как жил, с оружием вруках… Я не прощу, Юра!
Гроханов постоял в горестном отупении и, ничего не ответив, вышел.
— Тебе чего, Света? — Дмитрий Васильевич устремил на неё потухшие тоскующие глаза. — Ах, да, — он махнул рукой. — Я сделаю всё, что надо, иди, Светик, иди…
XXXVIII
Достигнув пенсионного возраста, потомственный сталевар Александр Лаврентьевич Суховерх ещё семь лет простоял у мартена и, уж когда стало совсем невмоготу, перевёлся в диспетчерскую. Но на этом хлопотном месте он не прижился. Душа не лежала. Да и от суетного мельтешения всё его существо обволакивала такая изнурительная усталость, что горячий цех вспоминался как рай. Тогда к концу смены выматывалось лишь тело, словно его прокатали через валки, теперь же добавилась тошнотная заторможенность в мыслях, которую не удавалось прогнать ни душем, ни хорошей банькой с берёзовым веником и квасом.
Решив, что к нему окончательно и бесповоротно пришла старость, Суховерх принялся оформлять документы для пенсии. Обидно, конечно, потому что ощущал он себя вполне крепким, особыми недугами не страдал и в сравнении с обычными пенсионерами, забивавшими в городском садике “козла”, выглядел чуть ли не юношей.
На счастье, в отделе кадров отнеслись к его заявлению не формально. Заглянув в трудовую книжку, испещрённую благодарностями и премиями, где была примечательная запись о том, что владелец её поступил на завод в октябре сорок первого, инспектор пошёл прямо к директору.
Гроханов постоял в горестном отупении и, ничего не ответив, вышел.
— Тебе чего, Света? — Дмитрий Васильевич устремил на неё потухшие тоскующие глаза. — Ах, да, — он махнул рукой. — Я сделаю всё, что надо, иди, Светик, иди…
XXXVIII
Достигнув пенсионного возраста, потомственный сталевар Александр Лаврентьевич Суховерх ещё семь лет простоял у мартена и, уж когда стало совсем невмоготу, перевёлся в диспетчерскую. Но на этом хлопотном месте он не прижился. Душа не лежала. Да и от суетного мельтешения всё его существо обволакивала такая изнурительная усталость, что горячий цех вспоминался как рай. Тогда к концу смены выматывалось лишь тело, словно его прокатали через валки, теперь же добавилась тошнотная заторможенность в мыслях, которую не удавалось прогнать ни душем, ни хорошей банькой с берёзовым веником и квасом.
Решив, что к нему окончательно и бесповоротно пришла старость, Суховерх принялся оформлять документы для пенсии. Обидно, конечно, потому что ощущал он себя вполне крепким, особыми недугами не страдал и в сравнении с обычными пенсионерами, забивавшими в городском садике “козла”, выглядел чуть ли не юношей.
На счастье, в отделе кадров отнеслись к его заявлению не формально. Заглянув в трудовую книжку, испещрённую благодарностями и премиями, где была примечательная запись о том, что владелец её поступил на завод в октябре сорок первого, инспектор пошёл прямо к директору.