Рабин, он и в Африке Гут   ::   Лютый Алексей

А после четвертой мне и вовсе показалось, что Андрюша сейчас плакать начнет — есть у людей такой функциональный сбойв работе зрительных органов. Ментам наконец это стало надоедать, и Сеня начал примериваться, какую именно из пыток инквизиции — дыбу или испанский сапог — к Попову применить, чтобы заставить говорить о проблемах, но тот сделал это без посторонней помощи.

— Сеня, — пробормотал Андрей, не поднимая глаз от стакана. — Вот скажи, что ты делаешь, когда девушка тебя избегает?

— Это смотря какая, — широко ухмыльнулся захмелевший Рабинович, в силу алкогольной заторможенности не сразу сообразивший, к чему Попов клонит.

— Если, например, Наташка из комнаты для несовершеннолетних, то радуюсь. А если…

— Я не о том! — взмолился криминалист. — Вот представь, что ты ухаживаешь за девушкой, а она тебя и замечать не хочет. Что тогда делать?

— Я не понял. Жомов, ты слышишь?! — удивленно завопил Рабинович. — Похоже, наш монах влюбился! Наливай. За это надо выпить.

— Да подождите вы, — протестующе закричал Андрей. — Я о серьезных вещах говорю, совета прошу, а вы… — он обреченно махнул рукой, оборвав себя на полуслове.

Рука Жомова, уже наклонившая бутылку к первому стакану, застыла на полдороге, наткнувшись на преграду в виде ладони моего хозяина. Ваня удивленно посмотрел на него, но Рабинович этого не заметил. Он застыл словно статуя, в свою очередь не спуская совершенно ошалелого взгляда с Попова.