Рабин, он и в Африке Гут   ::   Лютый Алексей

Улицы были вымощены камнем и казались относительно чистыми, крысы в роли патрульных на перекрестках не барражировали, дома, хоть и страдавшие прямолинейным кубизмом, мы глядели довольно ровно и добротно, да и жуткая воньпредместий сюда не доносилась, сменившись довольно приятным ароматом жаркого и благовоний. В общем, внутренний город показался ментам вполне приспособленным для отдыха местом.

К удивлению ментов, во время путешествий привыкших к тому, что постоялые дворы всегда заполнены до отказа, тот, в котором остановился караван, до удивления напоминал российские питейные заведения ранним утром. То есть был почти безлюден, если не считать пары мужиков в мешковатых одеждах, отдаленно напоминающих греческие туники, и с синюшными рожами, до боли в груди похожими на физиономии наших синяков; четверых смуглолицых игроков в кости за дальним столиком да разбитной девицы, развалившейся на скамейке в углу.

Все присутствующие дружно обернулись навстречу вошедшим, а девица, увидев бородатых персов в сопровождении наряда милиции, тут же поднялась со своего места и пошла навстречу. Жомов нежно оскалился, посмотрев на аборигенов, и те тут же отвернулись, продолжив заниматься своими делами. Ваня разочарованно вздохнул и толкнул в бок Рабиновича, не сводившего с девицы глаз.

— Блин, Сеня, и тут подраться не с кем! — сокрушенно проговорил он.

— Ну что это за отпуск, когда даже развернуться как следует не получается?

— Слушай, Жомов, если у тебя кулаки чешутся, то иди на улицу, — раздраженно ответил кинолог. — Я там сарай видел с быком в стойле. Вот иди к нему и бейте друг другу морды, сколько хотите!

— Да я бы с радостью, — хмыкнул омоновец.