JК
Родина слонов :: Калганов Андрей
Страница: 311 из 502Дай, я ему нос сворочу!
— Дурак, он до вечерней зори тогда в себя не придет. По башке бить — это только от жалости можно.
— А может, ногти ему повытягивать?
— Чем ты, зубами их тягать станешь?
— Ну пальцы тогда поломать, пятки огнем пожечь, волосы повыдирать.
— Успеется! — ухнул Жердь. — Дай мне кости-то размять.
— Ишь распотешился! — одобрительно хмыкнул Косорыл.
Жердь так распарился, что даже тулуп сбросил.
— Разгулян убил, выродок, — заводил себя атаман, — мне он как брат был. — Жердь внезапно остановился и выхватил ножик. — А может, зря я с тобой мучаюсь, выпотрошить как рыбу-сома, да и дело с концом.
«Ну что, — подумал Степан, — пора бы мне, кажется, и струхнуть».
К тому имелись все основания. Во-первых, заплечных дел мастера успели приустать. Во-вторых, часа два он томился привязанным к дубу, а простой-ка на одном месте два часа, не шелохнувшись. Сие хуже всякой пытки. И в-третьих, по его лицу маньяк-Жердь водил холодным лезвием и щурил глаза, словно кот, прежде чем вцепиться в беззащитную мышь. Это третье было самым существенным. Атаман, видимо не отличавшийся особым терпением, мог попросту резануть по сонной артерии, да и заняться другими делами. Смерть же в планы Белбородко не входила.
— Сделаю, — прохрипел он.
Глаза Жердя налились тем неповторимым оттенком, каковым окрашивается вечернее небо перед самым закатом. Проще говоря, стали красными, как у заплаканной девки или упыря.
— Дурак, он до вечерней зори тогда в себя не придет. По башке бить — это только от жалости можно.
— А может, ногти ему повытягивать?
— Чем ты, зубами их тягать станешь?
— Ну пальцы тогда поломать, пятки огнем пожечь, волосы повыдирать.
— Успеется! — ухнул Жердь. — Дай мне кости-то размять.
— Ишь распотешился! — одобрительно хмыкнул Косорыл.
Жердь так распарился, что даже тулуп сбросил.
— Разгулян убил, выродок, — заводил себя атаман, — мне он как брат был. — Жердь внезапно остановился и выхватил ножик. — А может, зря я с тобой мучаюсь, выпотрошить как рыбу-сома, да и дело с концом.
«Ну что, — подумал Степан, — пора бы мне, кажется, и струхнуть».
К тому имелись все основания. Во-первых, заплечных дел мастера успели приустать. Во-вторых, часа два он томился привязанным к дубу, а простой-ка на одном месте два часа, не шелохнувшись. Сие хуже всякой пытки. И в-третьих, по его лицу маньяк-Жердь водил холодным лезвием и щурил глаза, словно кот, прежде чем вцепиться в беззащитную мышь. Это третье было самым существенным. Атаман, видимо не отличавшийся особым терпением, мог попросту резануть по сонной артерии, да и заняться другими делами. Смерть же в планы Белбородко не входила.
— Сделаю, — прохрипел он.
Глаза Жердя налились тем неповторимым оттенком, каковым окрашивается вечернее небо перед самым закатом. Проще говоря, стали красными, как у заплаканной девки или упыря.