Рожденный под несчастной звездой   ::   Снегов Сеpгей Александpович

Шура ценилв друге вдумчивого слушателя и мирился с его иронией. Иногда Рой давал дельные советы, это тоже было немаловажно. И он по натуре был добр — шутил, не оскорбляя.

— Как ни странно, именно это. Ты вдумайся: откуда такая власть у воспоминаний? И время прошло невозвратно, и людей тех нет, и события не повторяются, а ты все переживаешь заново былую радость и былую горечь. И порой переживаешь острей, чем в реальности, а главное — многократно. Событие — одноактно, воспоминание о нем воспроизводится бесконечно.

Рой не мог не признаться, что некоторая здравая идея в рассуждении Шуры имеется. Он с удивлением отметил про себя, что Панов подошел к воспоминанию не как к тривиальному факту, а как к довольно запутанной проблеме. Скорей для уточнения, чем для иронизирования, Рой сказал:

— Воспоминание как консервант и усилитель быстротекущей реальности! Я правильно формулирую твою мысль?

Шуре показалось, что друг продолжает насмехаться, и он ответил сухо:

— Довольно поверхностно, как всегда, когда остришь. Ты просто не хочешь понять парадокса: мир воспоминаний благодаря своей бесконечной воспроизводимости несравненно обширней мира реального. И от этого вся наша жизнь — диковинная равнодействующая давления бездны воспоминаний о прошлых событиях и крохотного импульса, исходящего от сиюминутности.