Мне тебя заказали   ::   Стернин Григорий

— Конечно, знаком, Эх, дружище, знал бы ты, с какими людьми я был знаком… С писателями, артистами, музыкантами… А с директором гастронома Гавриилом Михайловичем Лычкиным коротал время в Бутырской тюрьме, куда попал по недоразумению и подлому наговору.

— Кто попал по наговору? — не понял Живоглот.

— И я, и Гавриил Михайлович попали в Бутырскую тюрьму по недоразумению и подлому наговору, — стал втолковывать тупому собеседнику Гнедой. — Это было в восемьдесят третьем году, андроповщина, слыхал? Борьба с коррупцией, всеобщая чистка, возврат к ленинским каким-то там нормам… В те годы некоторые директора гастрономов и вышак получали, вот в какие страшные времена наше поколение жило, дорогой мой братан Живоглот… Ты тогда только начинал свою благородную деятельность, а мы… — вздохнул он, выдавая себя чуть ли не за жертву репрессий коммунистического ада, хотя Живоглот прекрасно знал, что именно в восемьдесят третьем году Гнедой был осуждён по сто третьей статье за убийство женщины с целью ограбления и получил за это восемь лет, из которых отсидел всего несколько месяцев, оправданный вышестоящим судом. — Да, хорошо держался Гавриил Михайлович, настоящий мужчина был, царство ему небесное… Всем нам хорошо известный Петя Сидельников хотел его на халатность вытащить, — продолжал Гнедой, — он мог бы, ушлый, падло. Халатность не проскочила, но тринадцать для него тоже очень неплохой вариант.