JК
Мой бедный Ёрик :: Вересов Дмитрий
Страница: 170 из 317 — Поставить под глазом синяк или лишить жизни? Есть разница?
— Разница огромная. Убить, но не оскорбить, не унизить. Вот в чем разница.
— А убийство не оскорбляет?
— Нет.
Опять возникла пауза, которая измерялась не минутами, а километрами.
— Хорошо, — первым ее нарушил Иероним. — Тогда предположим, что мужчина с мешком убивал эту женщину… с мешком. Просто, он делал это неумело, не все сразу у него получалось. Постепенно он ее убьет, без всяких оскорблений. Тебя это успокоило?
— Я и была спокойна, — отозвалась Аня. — Это почему-то тебя так мучило несколько километров.
— Мне показалось, что ты недовольна моими действиями.
— Ты не действовал, а рассуждал, — возразила Аня. — А твоими рассуждениями я вполне довольна.
На развилке их остановил гаишник. Иероним вышел с документами из машины. Аня, не слыша их разговора, пыталась угадать по выражению лица гаишника, когда он попросит денег и сколько. Провинциальный патрульный был толст, видимо, добродушен, с лица его не сходила довольная улыбка. Муж тоже улыбался, правда, несколько потерянно.
— Так, ты говоришь, убийство не унижает? — переспросил Иероним, трогаясь и оборачиваясь по своей дурацкой привычке назад, будто в машине не было зеркал заднего вида. — Убийство не унижает. Что же тогда унижает?.. Но ведь есть на свете такие люди, одно общение с которыми, только разговор с ними уже унизителен, — Аня заметила, как побелели суставы его пальцев, вцепившихся в руль.
— Разница огромная. Убить, но не оскорбить, не унизить. Вот в чем разница.
— А убийство не оскорбляет?
— Нет.
Опять возникла пауза, которая измерялась не минутами, а километрами.
— Хорошо, — первым ее нарушил Иероним. — Тогда предположим, что мужчина с мешком убивал эту женщину… с мешком. Просто, он делал это неумело, не все сразу у него получалось. Постепенно он ее убьет, без всяких оскорблений. Тебя это успокоило?
— Я и была спокойна, — отозвалась Аня. — Это почему-то тебя так мучило несколько километров.
— Мне показалось, что ты недовольна моими действиями.
— Ты не действовал, а рассуждал, — возразила Аня. — А твоими рассуждениями я вполне довольна.
На развилке их остановил гаишник. Иероним вышел с документами из машины. Аня, не слыша их разговора, пыталась угадать по выражению лица гаишника, когда он попросит денег и сколько. Провинциальный патрульный был толст, видимо, добродушен, с лица его не сходила довольная улыбка. Муж тоже улыбался, правда, несколько потерянно.
— Так, ты говоришь, убийство не унижает? — переспросил Иероним, трогаясь и оборачиваясь по своей дурацкой привычке назад, будто в машине не было зеркал заднего вида. — Убийство не унижает. Что же тогда унижает?.. Но ведь есть на свете такие люди, одно общение с которыми, только разговор с ними уже унизителен, — Аня заметила, как побелели суставы его пальцев, вцепившихся в руль.