Мой бедный Ёрик   ::   Вересов Дмитрий

Огромная ива наклонилась над озером, которое в этом месте было темным и, видимо, глубоким. Гибкие ивовые стебли едва касались листьями тихой воды, точно дразнили кого-то, сидевшего в глубине.

Ну, что же, прощай, Офелия! Страшатся ли безумные смерти? Жутко ли было тебе, сумасшедшей девушке, когда ты упала в воду? Когда пузырем надулось платье, держа тебя на поверх-ности, ты, может, еще ничего не понимала и глупо смотрела, как падают на воду цветы из твоего венка и листья потревоженной ивы. Но когда материя намокла и из спасительной рубашки превратилась в тяжелый гнет? Его тяжесть потянула тебя на дно, и когда вода вот-вот должна была сомкнуться над тобой, инстинкт жизни вдруг разбудил твое сознание, и ты вспомнила все и, захлебываясь, давясь, задыхаясь, была уже той же Офелией, которую любил принц Гамлет…

— А ей идет ночная сорочка и этот глупый венок, — услышала она сзади знакомый по насмешливой интонации и холодным ноткам голос.

Аня резко обернулась. Еще несколько лесных цветов выпали из венка и упали на белую ночную рубашку. В десяти метрах от нее стояла мачеха Тамара и ее телохранитель Володя. Мачеха вновь была в белом спортивном костюме, но в другом, с черной пумой на груди. Володя улыбался своей китайской улыбочкой.

— Никита Фасонов ее очень похоже нарисовал в образе Офелии, — сказала Тамара. — Только в нашей Офелии больше жизни, но это ведь временно. Правда, Володя?

Охранник не ответил и уже не улыбнулся. Он смотрел на Аню, как смотрит хищник из зарослей на свою добычу.