Седьмая часть тьмы   ::   Щепетнёв Василий

— Оставить, так оставить. Я вот о чем попрошу: не постоишь на вторых руках? Не хочется трогать Семченко, со страху и напортачить может.

— Ты решил оперировать?

— Как видишь. Через четверть часа начинаю.

— Но ведь ты говорил, что…

— Теперь это не имеет значение. Завтра раненых будет сколько угодно, и вообще… Не до того.

— Хорошо. Мне-то ответ не держать.

— Вот и славно. Тогда быстренько-быстренько. Операционную уже готовят. Попробуем выполоть этот сорнячок.

Гроза бушевала, но — далеко. Может, и не дойдет до их дома. Пронесет. Сердце в груди колотилось от бега, ноги подкашивались, а он все бежал и бежал.

— Скажи только… А если бы наступление не началось, ты бы не стал оперировать?

— Если бы, да кабы…

— Нет, ты скажи.

— Для младшего врача ты поразительно непочтительна, не блюдешь субординацию. Или кровь дворянская сказывается?

— Не уходи от ответа.

— Не знаю. Честное слово, не знаю.



26



Мужики мели пустырь, размахивая метлами на длинных деревянных ручках, со свистом рассекая воздух, пыльный, тяжелый. Словно косили траву заливных лугов. И шли, как косари, уступом.

Всякий сор — конфектные обертки, бумажки, листья взлетали и долго-долго кружили, прежде, чем упасть.

— Поберегись, барин. Замараешься.