JК
Серебряный медведь :: Русанов Владислав
Страница: 40 из 76– Не слушается, господин сержант! Я ему – вставай! А он снова на задницу падает…
– Погодь, Цыпа! Сейчас поглядим… Дык он же раненый. Рубаха в крови вся.
– Ага, раненый! То есть… так точно, господин сержант.
Тень упала на закрытые веки Ингальта. Чьи-то пальцы ткнулись в плечо.
– Живой, нет?
«Трогай, спрашивай, – подумал Ингальт. – Хоть в пироге запекай. Только вставать не заставляй».
– Живой он, господин сержант…
– Не лезь, зеленка. Что-то, рожа больно знакомая…
– Не могу знать, господин сержант!
– Отвали, говорю! Ингальт, ты?
Сперва бортник не поверил своим ушам. Нет, голос показался смутно знакомым. Или даже не смутно… Где он мог его слышать?
– Бороду отрастил… Ингальт, дык… Ты откудова тут?
И тут ветеран сообразил, кто же к нему обращается. Мягкий выговор восточной Гобланы. Неизменное «дык» едва ли не через слово. С этим человеком он два года спал в одной палатке, ломал краюху хлеба пополам, вместе они удирали хлебнуть вина у маркитантов и таскались по обозным шлюхам. С ним плечо к плечу сражались с остроухими в горах Тумана. Он же и дотащил его, истекающего кровью, со стрелой дроу, воткнувшейся на ладонь выше колена, до шатра полкового лекаря. Ингальт открыл глаза:
– Я это, Дыкал. Я…
– Во дела! – радостно воскликнул сержант. – Я думал, дык, тебя в лазарете совсем, дык, залечили! А он живой! Ты как здесь? – Он не договорил. Вскочил с корточек.