Сибирская жуть - 4. Не будите спящую тайгу   ::   Буровский Андрей Михайлович

Во-первых, у него была красавица жена, на тринадцать лет моложе мужа, и от нее маленькая дочь, и надолго оставлять их он не мог (а скорее всего, просто не хотел). Во-вторых, Михалыч был страшно занят: второй месяц он дописывал и никак не мог дописать монографию, которая должна была называться «Почему все советские ученые проявляют разные стадии умственной дегенерации?». Монография была заказана солидным международным издательством, ее ждали, и тянуть с ней Михалыч опять же не мог и не хотел.

– А сами вы ничего такого не встречали? – спросил по-английски Тоекуда.

– Такого – это какого?

– Ну, необычных животных.

– Помню, видал синего единорога.

– Кого?!

– Ну, такого… то было на Ангаре, я еще молодой был. Вечерело, я умыться пошел к реке. Спускаюсь по дороге. Закат огромный, северный, в полнеба, и вся река – золотая и розовая. Тишина. Вы были на Севере? – вдруг обратился Михалыч к Ямиками.

– Да, на Аляске.

– Тогда вы знаете, какая там тишина. – Михалыч блаженно улыбнулся. – Так про что это мы?

– Вроде про единорога.

– Вот-вот. Ну, подхожу я к воде, ладонью зачерпнул воду. Холодная, чистая вода. Ангара – это чистая река, вода прозрачная, на пять метров видно в глубину. Такая вот вода, что зубы ломит, светлая и мчится. Мчится со скоростью поезда, представляете?

Михалыч рассказывал, уставившись в лицо Ямиками, и не успокоился, пока Печенюшкин не прервал его, чтобы перевести.

– Вот, значит, зачерпнул, умылся, отпил воды. А он – передо мной! Стоит!

– Прямо в воде?

– Нет, не в воде.