JК
Московский душегуб :: Афанасьев Анатолий
Страница: 114 из 458Губин заботливо похлопал ее между лопаток. Оправившись, она попросила:
– Возьми меня хоть еще разочек, ну пожалуйста!
– Да хоть десять, – пообещал Губин. Он снял брюки и аккуратно повесил на спинку стула. Потом перевернул Таню на живот, приладил повыше и вошел в нее без всяких проволочек. Она так верещала, точно ее на шомполе сунули в пылающие угли…
– Ну вот, – заметил Губин незамутненным голосом, вернувшись на краешек кровати. – Если еще понадобится, только намекни.
– Ты сволочь, – всхлипнула Таня. – Я не животное, подлец!
– Как не животное? Что ж ты такое говоришь-то?
Именно животное. Вдобавок ядовитое. Вроде тарантула.
И не надо этого стыдиться.
– А ты сам не такой?
– Нет, не такой. Я обыкновенный мужчина, без всяких закидонов.
– А я тарантул?
– Сильно не переживай, я у тебя жало скоро вырву.
По инерции шмыгнув носом, Таня опять прильнула к бутылке. Ей было так хорошо, как никогда. Наконец-то она прибилась в тихую гавань, где не дуют промозглые ветры вечного противостояния.
– Если меня бросишь, будешь самой последней сукой.
– Расскажи о себе.
– Тебе интересно?
– Может быть.
Ее рассказ затянулся надолго, и Губин чувствовал, как его усыпляет монотонное бормотание. Он не хотел, чтобы ночь кончалась.
Глава 9
Иван Полищук, вольный сын Федора Кузьмича, в деньгах не нуждался, но нуждался в душевном покое.
– Возьми меня хоть еще разочек, ну пожалуйста!
– Да хоть десять, – пообещал Губин. Он снял брюки и аккуратно повесил на спинку стула. Потом перевернул Таню на живот, приладил повыше и вошел в нее без всяких проволочек. Она так верещала, точно ее на шомполе сунули в пылающие угли…
– Ну вот, – заметил Губин незамутненным голосом, вернувшись на краешек кровати. – Если еще понадобится, только намекни.
– Ты сволочь, – всхлипнула Таня. – Я не животное, подлец!
– Как не животное? Что ж ты такое говоришь-то?
Именно животное. Вдобавок ядовитое. Вроде тарантула.
И не надо этого стыдиться.
– А ты сам не такой?
– Нет, не такой. Я обыкновенный мужчина, без всяких закидонов.
– А я тарантул?
– Сильно не переживай, я у тебя жало скоро вырву.
По инерции шмыгнув носом, Таня опять прильнула к бутылке. Ей было так хорошо, как никогда. Наконец-то она прибилась в тихую гавань, где не дуют промозглые ветры вечного противостояния.
– Если меня бросишь, будешь самой последней сукой.
– Расскажи о себе.
– Тебе интересно?
– Может быть.
Ее рассказ затянулся надолго, и Губин чувствовал, как его усыпляет монотонное бормотание. Он не хотел, чтобы ночь кончалась.
Глава 9
Иван Полищук, вольный сын Федора Кузьмича, в деньгах не нуждался, но нуждался в душевном покое.