JК
Московский душегуб :: Афанасьев Анатолий
Страница: 9 из 458Когда запахивалась, успел заметить: под курткой ничего нет.
– Выпьем понемножку для начала? – глухо спросил он.
– Для какого начала, Андрюша? – Ее взгляд сверкнул такой счастливой наивностью, какую по крупицам, тщательно собирает природа и вкладывает иногда в глаза молоденькой девушки, чтобы дать людям, погрязшим в грехах, представление о том, как выглядит ангел небесный.
– Да это так просто говорится, без всякого смысла, – смутился Лошаков. – Как вот говорят же: твое здоровье!
– Надеюсь, ты не алкоголик?
– Если честно, последний раз я пил ровно два года назад.
– Зашивался, что ли?
– Нет, не зашивался. Я же тебе говорил, я – человек науки. Наука и алкоголь – вещи несовместные.
– Ну да, несовместные! У меня был один мальчик, работал в НИИ. Они там спиртягу сосали, как пиявки.
– Кто пьет, это уже не ученый.
– Тогда наливай!
После второй рюмки Лошаков расквасился. Его потянуло на жалобные слова.
– Неудачливый я, в сущности, человек, если разобраться. Достиг, конечно, многого по житейским меркам: квартира, докторская, а словно и не жил. И все из-за Людмилы. Она мне десять лет клин в ухо вбивала. Ты простофиля, ты шут гороховый, ты никому не нужен, и так далее. Я чуть импотентом из-за нее не стал. Сказано же в Писании: самое страшное наказание мужчине – злая жена.
Вика уплетала за обе щеки и хитро на него поглядывала.
– Выпьем понемножку для начала? – глухо спросил он.
– Для какого начала, Андрюша? – Ее взгляд сверкнул такой счастливой наивностью, какую по крупицам, тщательно собирает природа и вкладывает иногда в глаза молоденькой девушки, чтобы дать людям, погрязшим в грехах, представление о том, как выглядит ангел небесный.
– Да это так просто говорится, без всякого смысла, – смутился Лошаков. – Как вот говорят же: твое здоровье!
– Надеюсь, ты не алкоголик?
– Если честно, последний раз я пил ровно два года назад.
– Зашивался, что ли?
– Нет, не зашивался. Я же тебе говорил, я – человек науки. Наука и алкоголь – вещи несовместные.
– Ну да, несовместные! У меня был один мальчик, работал в НИИ. Они там спиртягу сосали, как пиявки.
– Кто пьет, это уже не ученый.
– Тогда наливай!
После второй рюмки Лошаков расквасился. Его потянуло на жалобные слова.
– Неудачливый я, в сущности, человек, если разобраться. Достиг, конечно, многого по житейским меркам: квартира, докторская, а словно и не жил. И все из-за Людмилы. Она мне десять лет клин в ухо вбивала. Ты простофиля, ты шут гороховый, ты никому не нужен, и так далее. Я чуть импотентом из-за нее не стал. Сказано же в Писании: самое страшное наказание мужчине – злая жена.
Вика уплетала за обе щеки и хитро на него поглядывала.