Слуга царю   ::   Ерпылев Андрей

Видя, что его не понимают, чиновник горестно вздохнул, с минуту рылся в бумагах, прежде чем извлечь на свет божий растрепанную книжицу, еще дольше листал ветхие страницы туда-сюда и наконец водя для верности пальцем, прочел, налегая на последний слог:

- Свободны...

- Оба?!! - еще более изумился конвоир, становясь похожим на вопросительный знак.

- Нет... Только ви, сольдат. За... М-м-м... Э-э-э... Заключенного положитье... Э-э-э, оставьтье...

Обрадованный солдат перебил толстячка, запутавшегося в глаголах окончательно, совсем непочтительно:

- Тогда расписочку позвольте...

Когда, грохоча прикладом своего допотопного "оленобоя" о стены и мебель, царапая штыком стены, а ружейным ремнем цепляя за ручки шкафов, унося в нагрудном кармане мундира листок с накорябанными странным чиновником неразборчивыми каракулями, рядовой Пшимановский удалился, хозяин кабинета приглашающе указал по-детски пухлой короткопалой ладошкой на расшатанный стул:

- Садитьесь...

Владимир не стал привередничать, усевшись по-хозяйски на скрипящее сиденье и скрестив руки на груди.

- Ваше имя, род... э-э-э... деятельности?..

Каждый вопрос, даже самый короткий, превращался для толстячка в настоящую пытку. Он кряхтел, пыхтел, шипел что-то нечленораздельное себе под нос, а пальцы его мелькали над растрепанной от частого употребления книжицей, которая, как понял уже Бекбулатов, представляла собой словарь.

- Quelle merdet! - наконец проникновенно заявил чиновник, швыряя свой талмуд на стол и глядя прямо в лицо Владимиру. (Экое дерьмо! (Фр.)). - Eh bien, que pour le merdet, cette langue polonaise? (Ну что за дерьмо этот польский язык? (Фр.)).