Смело мы в бой пойдем   ::   Авраменко Александр

– А сам, – человечек придвинулся ближе, – сам их повидать не жалаш? Ну, фраерок? Ща бы куда нить в Лондон, или в Америку? А?

Поляков представил себя нынешнего, осунувшегося, почерневшего, страшного в мюзик-холле или ресторане, на Бродвее или на Пляс Пищаль и хрипло захохотал.

– Ты че, припадочный? – человечек чуть отодвинулся, но смотрел все так же, внимательно, изучающе.

– Нет, не припадочный, – отсмеявшись, сказал Гершель, – просто смешно стало. Хорошо бы туда, конечно, да жаль, не отпустят. Разве очень попросить…

– Ты сюда слушай, – тихо зашептал человечек, снова придвигаясь ближе, – а сколько, к примеру, дашь, если мы тебя туда предоставим?

Теперь Поляков посмотрел на человечка с интересом. О побегах он слышал. О них иногда ночами тихо перешептывались в бараках. Неужели этот кошмар может и правда кончится чем-нибудь другим, кроме смерти от истощения и безымянной могилки с номером вместо эпитафии? Гершель сразу начал быстро прикидывать, на что он может рассчитывать, если доберется до Лондона и подтвердит свое право на ту часть акций банкирского дома «Гирш и сыновья», которая является его неотчуждаемой частью как наследника одного из соучредителей. Получалось немало, но Гершель не был бы Гершелем, если бы не стал торговаться.

– Двести тысяч фунтов наскребу. – качая головой в притворной грусти тихо выдохнул он, – остальное конфисковали.