JК
Смертоносная Зима :: Асприн Роберт
Страница: 243 из 390Именно благодаря этому он стал главным дознавателем пасынков: известное терпение и несомненная способность распутывать хитросплетения человеческой мысли.
Теперь его способность обратилась внутрь себя самого, обнаруживая пустоты и исследуя пути, которыми у него не было желания следовать.
"Она, она, она", - стучало в голове, мысль балансировала на краю тьмы более темной, чем способны были воспринимать глаза, - темноты утробы, темноты непознаваемого, темноты теплой, уютной, в которой теряли себя все другие провалы памяти и восприятия. Их слишком много - этих провалов. Он обрел некий мир. Он культивировал его, поздравляя себя с тем, что спасся. Вечное бегство стало для него пищей насущной, самим веществом, из которого он создавал уважение к себе.
"Думай же, пасынок. Почему ты не можешь думать об этом?"
...Лошадь, бродящая поутру и поедающая яблоки, всадник, который на заре беспомощней, чем ребенок...
Он поморщился от возникшего в воображении образа. В своем ли он уме?
...Кадакитис при смерти. Он вовремя покинет этот мир и будет лежать на мраморном полу, а по залам дворца будет раздаваться топот солдатских сапог...
Прекрасно, скажет Темпус, обнаружив, что один из его людей опередил его; вместо игры теней - солнечный свет, а он сам - герой, а отнюдь не то существо из комнатенки наверху, он - человек, совершивший нечто великое, нечто правильное, воспользовавшийся ситуацией так, как надо...
Страт передернулся в темноте. Во рту был привкус крови.
Теперь его способность обратилась внутрь себя самого, обнаруживая пустоты и исследуя пути, которыми у него не было желания следовать.
"Она, она, она", - стучало в голове, мысль балансировала на краю тьмы более темной, чем способны были воспринимать глаза, - темноты утробы, темноты непознаваемого, темноты теплой, уютной, в которой теряли себя все другие провалы памяти и восприятия. Их слишком много - этих провалов. Он обрел некий мир. Он культивировал его, поздравляя себя с тем, что спасся. Вечное бегство стало для него пищей насущной, самим веществом, из которого он создавал уважение к себе.
"Думай же, пасынок. Почему ты не можешь думать об этом?"
...Лошадь, бродящая поутру и поедающая яблоки, всадник, который на заре беспомощней, чем ребенок...
Он поморщился от возникшего в воображении образа. В своем ли он уме?
...Кадакитис при смерти. Он вовремя покинет этот мир и будет лежать на мраморном полу, а по залам дворца будет раздаваться топот солдатских сапог...
Прекрасно, скажет Темпус, обнаружив, что один из его людей опередил его; вместо игры теней - солнечный свет, а он сам - герой, а отнюдь не то существо из комнатенки наверху, он - человек, совершивший нечто великое, нечто правильное, воспользовавшийся ситуацией так, как надо...
Страт передернулся в темноте. Во рту был привкус крови.