JК
Страна, о которой знали все :: Бушков Александр Александрович
Страница: 40 из 55 — Где тысейчас стоишь?
— У окна. Там на стоянке что-то случилось, полно полиции.
«Недостроенное здание какой-то конторы против редакции», — вспомнил я и закричал:
— Немедленно отойди от окна!
— Послушай, Патрик…
Я услышал звон разбитого стекла, резкий свистящий хлопок, короткий вскрик и стук упавшей трубки, я кричал, никто мне не отвечал, и я знал, что никто не ответит. Мне не нужно было объяснять, на что способны дальнобойные винтовки с глушителями и оптическими прицелами.
«Уберите его», — равнодушно сказал Райли, и кого-то пристрелили за городом. Сколько раз я сам небрежно бросал: «Убрать его!», и мне отвечали: «Есть, сэр!»? Причем исполнителю приказа не было нужды и даже категорически запрещалось думать, в чем провинился объект, из каких соображений его следует убрать и кто он вообще такой — решало всегда начальство.
Я придумал Гванеронию настолько хорошо, что наш европейский союзник поверил и бросился хлопотать о своей доле нефти, а наш ближневосточный союзник, идя по моим стопам, выдумал гванеронс-кого резидента и палестинского агента, и опять-таки в том, что произошло, не было ничего необычного — они стреляли и подкладывали бомбы и в Париже, и в Осло, и в Бейруте, и где-то там еще.
— Мистер Грэм, ваш поспешный отъезд… — раздался голос выпускника привилегированного колледжа.
Я выстрелил, еще раз и еще. Переступил через него и вышел из разгромленной квартиры.
— У окна. Там на стоянке что-то случилось, полно полиции.
«Недостроенное здание какой-то конторы против редакции», — вспомнил я и закричал:
— Немедленно отойди от окна!
— Послушай, Патрик…
Я услышал звон разбитого стекла, резкий свистящий хлопок, короткий вскрик и стук упавшей трубки, я кричал, никто мне не отвечал, и я знал, что никто не ответит. Мне не нужно было объяснять, на что способны дальнобойные винтовки с глушителями и оптическими прицелами.
«Уберите его», — равнодушно сказал Райли, и кого-то пристрелили за городом. Сколько раз я сам небрежно бросал: «Убрать его!», и мне отвечали: «Есть, сэр!»? Причем исполнителю приказа не было нужды и даже категорически запрещалось думать, в чем провинился объект, из каких соображений его следует убрать и кто он вообще такой — решало всегда начальство.
Я придумал Гванеронию настолько хорошо, что наш европейский союзник поверил и бросился хлопотать о своей доле нефти, а наш ближневосточный союзник, идя по моим стопам, выдумал гванеронс-кого резидента и палестинского агента, и опять-таки в том, что произошло, не было ничего необычного — они стреляли и подкладывали бомбы и в Париже, и в Осло, и в Бейруте, и где-то там еще.
— Мистер Грэм, ваш поспешный отъезд… — раздался голос выпускника привилегированного колледжа.
Я выстрелил, еще раз и еще. Переступил через него и вышел из разгромленной квартиры.