Наше дело - табак   ::   Рясной Илья

- И сидеть на пятьсот рублей зарплаты в библиотеке! - крикнул он так, что внутри что-то чуть не оборвалось. Он закашлялся. - Хочешь, как людишки все быть? Деньги до зарплаты считать, да? Мечтаешь ездить в общем вагоне? И чтобы дети наши ездили в общих вагонах? Нужно в жизни все брать, пусть силой, потому что никто просто так ничего не дает.

Он закашлялся, но не мог замолчать:

- Ты пойми, мы и те, другие, которые обычное быдло, росли вместе, в одних институтах учились. А сейчас вдруг стало ясно, кто чего стоит. Кто создан для того, чтобы прозябать, не в силах сделать свою жизнь. А кто умеет жить и делать деньги... Это водораздел. Такое бывает в истории редко. Все получили столько, сколько стоят. Все встало на свои места... Но просто так ничего не дается. За место под солнцем дерутся.

- Я устала...

- Все это нытье. Если бы я стал ныть и сетовать на то, что вокруг мерзавцы, то давно сошел бы с дистанции. И ездил бы в общем вагоне, как все идиоты. Как быдло, которое небо коптит только для массовки... Понимаешь, мы заслужили жить лучше их. Потому что мы лучше... Сильнее. Каждый получил свое. Свое... Свое...

- Свое. Кому деньги, кому пуля, - чуть не плача, произнесла Лена.

- Пуля, - это слово всколыхнуло в нем воспоминания... И он снова впал в прострацию.

На следующий день с утра, когда в окно светило летнее веселое солнце и гнало из души хмарь, он потребовал у Лены более подробный отчет о том, что происходит в Полесске.

- Похоронили Глушко с помпой. Весь город был, - рассказала она.