Наше дело - табак   ::   Рясной Илья

Пластик на крошечной синей коробочке дал трещину, но при нажатии кнопки матово-зеленым загорелось табло, по нему поползли цифры.

Собираясь с остатками сил, сидя на полу, прижавшись спиной к стене. Кореец прокашлялся. Потом нащелкал номер и прохрипел:

- Кунак.

- Слушаю, шеф.

- Тревога. Ломоносова завалили.

- Вы где?!

- На "хавире". - Кореец опять закашлялся, ощущая, как грудь пронзает острая боль, и боль эта, как ни странно, отрезвляет, привязывает его сознание к действительности. - Я еле жив. Присылай людей...

- Сейчас! - взволнованно крикнул Кунак. - Мигом будем, Кореец. Мигом!

- Втроем приезжайте. Ты, Дюк и Бундес... Больше никому ни звука...

- Уже мчимся!..

Теперь можно расслабиться. Не до конца. Немножко... Он прикрыл глаза и положил под руку пистолет. Он не знал, насколько тяжело подстрелил Пробитого и не вернется ли тот добить жертву. Поэтому усилием воли удерживался на краю, не позволяя себе отключиться.

Потом подоспели братишки на двух машинах. Они залетели в дом, уложили Корейца на лежак, начали перевязывать армейским медпакетом. Кунак служил в Афгане и знал, как оказывать первую медицинскую помощь раненым.

- Серега? - спросил Кореец о судьбе шофера.

- Убили, - сообщил Кунак. - Ножом проткнули... Кто посмел. Кореец? Какая сука?!

- Пробитый...

- Всегда чувствовал, что он падла! - Кунак сжал кулак и со злостью врезал им по стене. - Ух, голыми бы руками порвал...

- Не волнуйся. Порвешь, - прошептал Кореец. - Если найдешь...