Наше дело - табак   ::   Рясной Илья

- Дать ему, что ли, по почкам? - задумчиво посмотрел Гринев на Сапковского.

- Не стоит... Еще есть какие соображения по нашему поводу? - спросил Ушаков.

- Да прав я во всем, - махнул дрожащей рукой Сапковский. - Это вас и злит. Если вам дать эти костюмы и машины, вы будете довольны до задницы и все ваши принципы тут же водой смоет, как кое-что в унитазе.

- Да при чем здесь принципы, - вздохнул Ушаков устало.

Он вдруг подумал, что принципов у него действительно в последнее время остается все меньше. Какая-то высокая мораль, какие-то романтические порывы это все чепуха. Есть нечто более важное - нечто такое в душе, что отказывается принимать всю окружающую мерзость. И это, пожалуй, единственное, что осталось у него. И этот самовлюбленный, считающий себя кругом правым ублюдок на самом деле просто угодил пальцем в небо. А суть простая - они просто разные биологические виды, хотя вроде и классифицируются одинаково - как гомо сапиенсы.

- Ладно, двигай отсюда, бизнесмен. Рано или поздно снова встретимся...

Ушаков вызвал оперативника, сдал Плута с рук на руки со словами:

- Посидит пускай с часок в пятом кабинете. И чтобы никуда не звонил.

- Кстати, вы не имеете права удерживать без достаточных оснований, воспрянул духом Сапковский.

- Основания? - обрадовался Гринев. - Сделаем. Пятнадцати суток хватит за мелкое хулиганство? Василич, ты слышал, как он принародно опера матом послал?

Плут все понял.